Последняя воля Нобеля
Шрифт:
— Что случилось, сынок? — спросила Анника. — Почему ты не хочешь идти?
— Иди сюда, — окликнула его Лотта, одна из заботливых воспитательниц, старавшихся, чтобы Калле освоился в новом садике. — Ты сегодня приехал очень рано, у тебя будет время поиграть с компьютером до завтрака, если хочешь. Идем?
Мальчик кивнул, взял Лотту за руку и исчез в группе.
«Помоги ему, — мысленно взмолилась Анника. — Прошу вас, кто-нибудь, помогите моим детям, когда я сама не в состоянии это сделать».
Она села за руль и поехала домой. Сегодня
Она убрала остатки завтрака. Составила список продуктов, которые собиралась купить для сегодняшнего ужина. Сделала кофе. Выпила его.
Потом села у кухонного окна, чувствуя, как снова начало давить грудь.
Поставив кружку в раковину, отправилась к компьютеру.
Вчера она попыталась поработать на террасе, но батарейки оказались неисправными, поэтому пришлось подключиться к сети и работать в доме.
Кабинет был небольшой и завален чуть ли не до потолка. Бумаги Томаса, книги и докладные кучами лежали в самых немыслимых местах. Интересно, в его кабинете в министерстве царит такой же беспорядок? Анника быстро сложила документы аккуратными стопками, отодвинула в сторону компьютер Томаса и поставила на стол свой ноутбук.
Войдя в Интернет, она перешла на домашнюю страницу «Квельспрессен». У нее зарябило в глазах от мельтешения строк, и пришлось заморозить страницу, чтобы прочитать их.
В воскресенье событий было мало. Ходят слухи, что принцесса Мадлен решила освоить парусный спорт. На поп-звезду Дарин было совершено нападение — по-видимому, на сексуальной почве; в Борленге восемнадцатилетний парень был ранен в ногу полицейским. Златан забил решающий гол.
Ни слова о Каролине фон Беринг.
Ни слова об убийствах на нобелевском банкете.
«Как будто вообще ничего не произошло. Люди уже начали говорить: „Ах да, нобелевский банкет. Там, кажется, кто-то умер? Кто-то упал с моста в озеро или что-то в этом роде, да?“».
Она и сама уже стала забывать многие детали. Прошло шесть месяцев, и воспоминания о банкете подернулись туманной дымкой. Музыка стихла, пресные блюда окончательно потеряли вкус.
Осталась одна только Каролина, остался ее умоляющий взгляд — взгляд умирающего человека.
Анника — как уже делала не один раз — открыла свой электронный адрес, annika-bengtzon@hotmail.com и открыла текст своей заметки о нобелевском банкете из электронного архива.
Какая удача, что она все записала по горячим следам. Отлично, что все ее мысли здесь, что записаны все ее незамутненные аберрациями памяти впечатления. Впечатления об освещении, о бокалах, танцах, конечно, о Боссе. Впечатления от того, как ее толкнули, воспоминание о синяке на ноге, о бретельке, о Каролине и ее крови, о желтых глазах.
Эти желтые глаза…
Она прищурилась и взглянула в эти глаза, вызывая свое воспоминание о них.
Как быстро тускнеет память.
Анника закрыла архив и проверила почту, через которую выходила на сайт газеты.
Три новых сообщения.
Вечер в детском саду. Родители приносят пирожные, мы готовим кофе и соки!
Анника долго смотрела на это сообщение.
Письмо пришло из детского
Они распрощались и с этой частью прежней жизни.
Анника открыла второе сообщение. Новая батарея.
Можно получить новую батарею взамен неисправной. У Спикена, в редакции новостей, после одиннадцати в любое время. Великолепно!
Она занесла руку над клавиатурой, помедлила и открыла третье письмо.
Ты лжешь и будешь за это наказана!
Имя отправителя заставило ее рывком склониться к монитору: Нобель жив.
Что за чертовщина?
Она щелкнула мышкой, чтобы открыть текст.
Ты — лицемерка, — прочла Анника. — Выставляешь себя поборницей правды, но несешь в мир одну лишь ложь и тьму.
Что такое?
Она подкрутила текст и стала читать дальше.
Я знаю всю правду о Нобелевской ассамблее. Лицемер и циник высшей пробы, Макиавелли Нобелевского комитета, человек, превративший разрушение в искусство, а деспотизм в добродетель, этот человек думает, что, вышвырнув меня прочь, заткнул мне рот, но расплата не замедлит себя ждать — спроси об этом у Немезиды, спроси у Каролины фон Беринг, спроси у Биргитты Ларсен!
Ага, подумала Анника и посмотрела на подпись отправителя: «Нобель жив». Она открыла «Свойства» и обнаружила реальный адрес отправителя: lh.svensson@ki.se.
Она глубоко вздохнула. Могла бы и сама догадаться, кто это!
Но что он имел в виду — о ком он говорил? Об Эрнсте Эрикссоне, преемнике Каролины на посту председателя Нобелевского комитета?
Все всё знают, но никто ничего не говорит вслух. Все участвуют в этой грязной игре. Самого влиятельного человека подкупила, окружила лестью, снабдила акциями, засыпала роскошью фармацевтическая компания, и теперь он почил на лаврах в зловонной пасти этого чудовища. Он стал много пить, публикует ненадежные результаты. Сейчас его метод лечения рассеянного склероза испытывают на людях, но где результаты опытов на животных? Почему их тайно захоронили? Мы все должны отвечать за свои действия. Чья жизнь важнее? Могущественного и влиятельного человека или человека больного и немощного?
Волнение Анники нарастало с каждым прочитанным словом.
Твоя подруга — оппортунистка, убирающая с дороги мешающих ей коллег. Я понимаю, что происходит. Сейчас в расчет принимают только деньги, все служат Мамоне. Теперь она снова купила себе место в мире, место за столом голодных, где день за днем режут свинью Серимнира, не думая о последствиях…
Последний абзац письма был обращен лично к ней.
На тебе громадная ответственность перед миром, перед собой за сохранение правды, но ты предала эту ответственность.
Предательство не останется безнаказанным.
НЕ ОСТАНЕТСЯ БЕЗНАКАЗАННЫМ!