Последняя загадка Ивана Грозного
Шрифт:
– Гуляю! – огрызнулась Лариса. – А что мне? Я женщина незанятая, одинокая, семьей не обремененная, могу проводить свободное время, как душа пожелает! В ночном клубе была, до пяти утра проплясала с друзьями!
Лицо Эльвиры медленно пошло красными пятнами.
– Если ты будешь регулярно опаздывать на работу… – начала она.
– Отвали, а? – перебила ее Лариса. – Дай спокойно переодеться и смену принять.
Эльвира круто развернулась на пятках и отправилась прочь.
– Слушай, ну что она ко мне вяжется, а? – взмолилась Лариса. – Просто проходу не дает!
– Завидует… – спокойно ответила Алена, отвернувшись к зеркалу, она красила губы перед уходом.
– Завидует? Мне? –
– А что? Ты молодая, интересная, свободная, живешь в отдельной квартире, а у нее – свекровь-зануда, муж-грубиян и сын-подросток. Этот – просто настоящее чудовище, я видела.
– Ну, надо же… – Лариса подошла к зеркалу, – ты точно знаешь?
– Да сразу видно. Тем более выглядишь сейчас хорошо!
В зеркале отражалась ошалелая физиономия, волосы торчат в разные стороны, глаза выпучены, как у больной лягушки.
– Глаза прямо горят, да от тебя такая энергия исходит – хоть прикуривай! – продолжала Алена. – И еще с доктором Андреем Егоровичем у тебя отношения…
– Да какие отношения? – возмутилась Лариса. – И ты туда же!
– Он тебя отличает, не спорь…
– Да это так просто… Ох, добьется Эльвира своего, выгонят меня с работы!
Андрей поймал ее в коридоре, когда забирала результаты УЗИ.
– К Вовке сегодня поедешь?
Лариса хотела возмутиться и заявить, что она вообще туда не ездит, но поняла, что доктор немедленно уличит ее во лжи. Володя наверняка ему рассказал про то, как сумел ее уговорить на эту авантюру – носиться по городу и искать то, не знаю что. Нет, все же такой альтруизм вовсе не в ее характере.
– Сегодня не поеду, – глухо пробормотала Лариса, – поздно после работы будет.
– Ладно, тогда я тебе завтра лекарство отдам. Достал ему американское средство одно, надо попробовать…
– Слушай, а как он вообще? – неожиданно спросила Лариса. – Я имею в виду, есть надежда, что он встанет?
– Ну, надежда всегда есть… – профессиональным «докторским» голосом сказал Андрей, – она, как известно, умирает последней…
– А серьезно?
– А серьезно – не знаю, – он помрачнел. – Вроде бы по всему выходит – должен быть прогресс, так хорошо все шло. И вдруг как будто в стену я уперся. Ни тпру, ни ну! Нужен какой-то толчок, внешнее воздействие… А пока… – он развел руками.
– А почему он один? – снова неожиданно для себя спросила Лариса. – Где семья-то его?
– О, это отдельный разговор, – Андрей стал чернее грозовой тучи, – вечером тебя домой подвезу, в машине поговорим. Раз уж тебе интересно…
И ушел большими шагами, так что не было смысла кричать ему вслед, что ей совсем не интересно и совершенно ее не волнует, будет Володя ходить или нет. То есть, конечно, жалко человека, и она желает ему поскорее выздороветь, но…
После работы Лариса хотела улизнуть, но Андрей, беседовавший в холле с главным врачом, не глядя, схватил ее за руку.
– Ты куда? Договорились же насчет лекарства… Подожди меня на улице!
И ей пришлось стоять на крыльце, а потом садиться в машину под кинжальным взглядом Эльвиры, выглядывающей из окна.
– Вот, держи, отдашь ему завтра, – он протянул несколько пузырьков, – он знает, как принимать.
Лариса молча сунула лекарство в сумку.
– К вопросу о семье, – заговорил Андрей, остановив машину у Ларисиного подъезда, – родители у Вовки умерли, но семья, конечно, была. Аккуратно до того времени, как он разбился. Он, понимаешь, женился поздно, после тридцати уже. Говорил, что ищет свою половинку. Ну и нашел. Красивая баба, конечно, была, что есть, то есть, – при этих словах Андрей поморщился, как будто внезапно у него заболел
– Сама она сука! – не сдержалась Лариса.
– Это точно. Ну, лечение, конечно, у Вовки после такого разговора насмарку пошло, запсиховал он. Тут я подсуетился – хочешь, говорю, всю оставшуюся жизнь колодой лежать? А не хочешь, так выброси эту сволочь из головы, думай о здоровье. Подумал он и согласился – характер всегда бойцовский был у друга моего. Ну, стало быть, пошел он на вторую операцию, потом на третью, а женушка его бывшая мигом развод оформила и вновь замуж выскочила.
– Да что ты?
– Ага, за богатого такого мужика, у него тут бизнес, а недвижимость вся за границей – квартира в Лондоне, вилла не то в Испании, не то на Лазурном Берегу, я уж не помню. И оказалось, что мужик-то этот давно у нее был на примете, крутила она с ним любовь от мужа законного, так что несчастье с Вовкой ей очень даже кстати было. Так-то он бы ее ни за что не отпустил, а лежачий что может сделать?
– Ну и ну! – только и сказала Лариса. – И как таких людей земля носит?
– Еще и не таких она носит, – вздохнул Андрей, – все подробности узнали мы от подружки ее бывшей. Она, дура такая, поругалась, видно, с той напоследок или позавидовала. В общем, не нашла ничего лучше, чем к Вовке в больницу прийти и все ему в подробностях расписать – как жена его обманывала и как подружка эта ее прикрывала. Я тут, кстати, к Вове зашел, так чуть не убил подружку эту. Выволок ее в коридор – ты, говорю, соображаешь, что сейчас делаешь? Ты же его убиваешь своими разговорами! У тебя, говорю, хоть мозги куриные, но все же полторы извилины в них имеются, раз ты даже машину водишь! Молчит, глазами хлопает. Плюнул я и ушел к Вовке.
Лариса поежилась, представив эту картину.
– А он лежит, в потолок смотрит, – продолжал Андрей, – потом улыбнулся так и говорит: «Хорошо, что мне женщины теперь без надобности, потому что ни одной теперь не поверю. Либо все стервы, как моя бывшая, либо такие дуры, как эта, что здесь только что была… Не существуют они для меня».
И все, больше эту тему мы не обсуждали. Бывшая ему квартиру оставила, а дом решила пополам делить. Ну, продали его быстро – уникальный был дом, душу Вовка в него вложил, пока строил. Деньги как раз пригодились на лечение. А ты говоришь – семья…
– Да я ничего не говорю, – смутилась Лариса, – грустная история.
– Так что, если чем можешь ему помочь – помоги, – сказал Андрей, – так просто помоги, тебе доброе дело потом зачтется.
«Это вряд ли, – подумала Лариса, – не верю я в высшую справедливость».
Утром она дольше обычного стояла перед зеркалом. Ей запали в душу слова Алены о том, что она – интересная женщина, что у нее как-то по-особенному блестят глаза и от всей ее личности веет какой-то безумной энергией.