Последняя загадка Ивана Грозного
Шрифт:
– Фонтан любви назывался, иначе фонтан пылающего сердца! Говорили, что кто около этого фонтана поцелуется, на всю жизнь свою любовь сохранит. Помню, как мы возле этого фонтана с одним юношей целовались…
На лице старушки проступила растерянность.
– Как целовались – помню, а как его звали – забыла… вот что склероз с людьми делает!
– Выходит, не помог вам фонтан, – проговорила Лариса сочувственно. – Не удалось сохранить любовь на всю жизнь.
Вдруг она спохватилась:
– А почему он так назывался?
– Кто? –
– Ну, фонтан этот.
– Какой фонтан? – переспросила старушка в недоумении.
– Тот, который был на этом месте. Вы сказали, что он назывался фонтаном любви, или фонтаном пылающего сердца. Так вот откуда пошло это название?
– Ах, милая, ты про это! – старушка снова оживилась. – Так на нем герб дворянский был изображен – на щите рука с цветком, корабль и сердце.
– Сердце? – переспросила Лариса.
– Ну да, красное сердце на белом фоне…
– Красное сердце… – пробормотала Лариса, – знак червей…
– Вот из-за сердца этого фонтан так и называли. Считали, что кто поцелуется возле этого фонтана, на всю жизнь сохранит свою любовь. Помню, как мы возле этого фонтана целовались с одним юношей…
– Да, вы мне об этом уже рассказывали!
– Рассказывала? – недоверчиво переспросила старушка. – А разве, милая, мы с вами раньше встречались? Ах, вы, наверное, племянница Софьи Андреевны! Ну, передайте ей от меня привет!
Лариса не стала переубеждать старушку. Она остановила подходящую маршрутку и поехала к Володе, чтобы рассказать ему о своих открытиях.
Подходя к его дому, она сообразила, что, вероятно, пришла сюда в последний раз. Мысль не порадовала, даже сердце немножко защемило.
Встретили ее с нетерпением, но без радости. Володя сегодня был бледен, глаза запали. Лекарство, что послал Андрей, он взял без особого желания. Лариса поняла, что у него сегодня плохой день. Бывает такое с больными – спал плохо, утром все болит, и настроение на нуле. И ведь он не ее больной, так что лезть в душу с утешениями она не может.
Хозяин не предложил ей ни кофе, ни чая, молча поехал впереди нее в мастерскую.
– Смотри, – она протянула ему рисунок, который сделала при разговоре со старушкой, – вот тут был фонтан, а там – старый дом, а теперь все разрушено, и забор стоит… Наверняка именно этот фонтан был отмечен на нашем плане значком червей… К сожалению, от фонтана ничего не осталось, так что мы не узнаем, какое латинское слово было на нем написано.
– Фонтан? – переспросил ее Володя. – Фонтан! – Он схватил листок, на котором записывал все найденные Ларисой латинские слова, и что-то на нем написал.
– Смотри, что у нас получилось! – сказал он, протянув ей листочек.
На листке было написано четыре слова:
«Ex ipso fonte bibere».
– Ну, и что это значит? – осведомилась Лариса, возвращая листок
– Извини! Я просто вписал вместо недостающего слова «Fonte», что по-латыни значит фонтан, или источник. И все вместе получилось «Пить из самого источника»…
Глаза его загорелись, движения, совсем недавно вялые, теперь стали более порывистыми.
Володя открыл ноутбук, застучал по клавишам и через несколько минут сообщил Ларисе:
– Ну да, я не ошибся, есть такое латинское выражение «Ex ipso fonte bibere», это значит «Обращаться к первоисточнику, или оригиналу». Это выражение появилось в речи Цицерона «Об обязанностях», или по-латыни «De officiis». И вот что интересно… – Владимир сделал эффектную паузу. – Речь «Об обязанностях» является частью так называемого «Падуанского манускрипта», самый ранний экземпляр которого хранился в библиотеке графа Храбреновича.
– Кого? – переспросила Лариса, не понимая, чему Володя так радуется. – Какого еще графа?
– Сейчас ты все поймешь… – Володя повернул к ней экран ноутбука.
На экране был изображен дворянский герб – серебряный щит, разделенный на четыре части, в одной из которых находилась рука в железной перчатке, сжимающая лилию, в другой – парусный корабль, в третьей – пылающее сердце и в четвертой – двуглавый орел в византийской короне с острыми зубцами.
– Это ведь такой же герб, какой был на разрушенном фонтане! – обрадовалась Лариса. – Мне старушка его подробно описала, она говорит, что из-за сердца на гербе фонтан называли фонтаном любви!
– Это и есть герб графов Храбреновичей! И вот еще что интересно: Храбреновичи переселились в Россию при Петре Великом, это знатный сербский род, происходящий… как ты думаешь, от кого?
– Неужели от Палеологов? – наугад ляпнула Лариса, за что удостоилась от своего собеседника почти ласкового взгляда – соображаешь, мол, не полная дура.
Из этого взгляда следовало, что раньше он считал ее дурой полной. А что, если верить словам его друга Андрея, Володя всех женщин делит на две категории – жуткие стервы и полные дуры. Третьего не дано. А до стервы она, Лариса, явно не дотягивает. Вот ее мамочка под такое определение вполне подходит.
– Совершенно верно, от Палеологов! – повторил Володя. – Отсюда и византийский орел в их родовом гербе! Здорово?
– Здорово! – согласилась Лариса. – То есть это действительно интересное совпадение, но вот что оно нам дает? Ну, допустим, нашли мы все четыре латинских слова, ну, выяснил ты, что это выражение значит «Обращаться к первоисточнику», но дальше-то что? Какой первоисточник имеется в виду?
– Подожди минутку… – Владимир еще немного постучал по клавиатуре и снова повернулся к Ларисе с выражением неловкости на лице: – Не могла бы ты еще кое-куда съездить?