Последняя загадка парфюмера
Шрифт:
Старушки переглянулись. Морщины на их лицах странно заиграли.
– Вот, решил зайти к нему в гости, да не застал дома, – продолжил Глеб. – Не знаете, где он может быть?
Пантомима с загадочным переглядыванием повторилась.
– Где может быть – не знаем, но куда пошел – покажем, – сказала наконец одна из старушек, та, у которой лицо было побойчее.
– И куда же? – поинтересовался Глеб.
– А вон туда, – сказала бойкая и ткнула морщинистой рукой в сторону выхода со двора.
Глеб
– И что это значит? – спросил Глеб.
– Это значит, что Петька окончательно свихнулся, – сказала вторая старушка. – Выскочил из подъезда и понесся по двору очертя голову. Прямиком туда, куда тебе показали. Весь бледненький, голова трясется… Ужас! Да еще и бормотал чего-то по пути.
– Бормотал?
– Бормотал, бормотал. И пыхтел, как еж, – «ух, ух».
– Из-за этого вы и решили, что он свихнулся? – уточнил Корсак.
– А ты бы не решил? – с ехидцей проговорила бойкая старушка.
– Погоди, Матвеевна, – снова встряла в разговор вторая. – О главном-то я не сказала. Друг твой по двору босым бежал, о как.
– Как – босым? – не понял Глеб.
– Да как всегда бегают – без туфлей, то есть. И видок у него был растрепанный, как у мокрого петушка.
– Так-так, – задумчиво проговорил Корсак. – А у него что-нибудь было в руках?
– В руках-то? – Бойкая старушка посмотрела на свою подругу. Та пожала плечами. Бойкая повернула голову к Глебу и твердо сказала: – Ничего у него в руках не было.
– Пустой был, – подтвердила вторая. – Пустой, растрепанный и без ботинок.
– Может, вы расслышали, что он бормотал?
– Да где ж его расслышишь, – сказала бойкая, но ее подруга возразила:
– За меня-то не говори. Я, мать моя, все расслышала.
– Ну и что ты расслышала? – усмехнулась бойкая.
– Про черта расслышала. И про Бога. Он вроде как молился. Прямо на ходу.
Бойкая укоризненно покачала тощей, морщинистой головкой:
– Ох, выдумываешь ты, Петровна.
– Когда это я выдумывала? «Господи, спаси! Господи, спаси!» – так и бормотал. И головой все тряс. Вот так вот. – Старушка показала как. – И пыхтел – «ух, ух!».
– Свихнулся, – грустно резюмировала бойкая. – Как пить дать свихнулся.
– Хорошо, что родители, царство им небесное, не дожили.
– А Петька-то вроде не особо пил?
– Да, вроде, нет. Хотя кто ж его знает.
– Бабули, – снова заговорил Корсак, – вы тут наверняка всех жильцов знаете. Припомните, пожалуйста: не выходил ли вчера вечером из подъезда кто-нибудь из чужих – со свертком под мышкой?
Старушки переглянулись.
– А ведь выходил, – сказала бойкая, прищуривая маленькие мышиные глазки.
– Кто? –
– Мужчина. В синей куртке с капюшоном. Плешивенький такой, с красным лицом. Петровна, припомни! Он нам еще сразу подозрительным показался.
– Ну а как же? Конечно, помню! Выскочил из подъезда, зыркнул на нас глазами, как пес затравленный, накинул капюшон, повернулся и прочь зашагал. Быстро, как будто кто за ним гонится.
– Он пошел туда же, куда и Петя? – спросил Глеб.
Старуха покачала головой:
– Да нет. Совсем в другую сторону. Только вот свертка я у него в руках чегой-то не припомню. Ты как, Матвеевна?
Бойкая старушка задумчиво пошевелила морщинами.
– С одной стороны, – как будто и был. А с другой – так вроде и не было совсем. Нет, точно не вспомню.
– Хорошо, – сказал Корсак. – Ну а как он выглядел, этот плешивый, краснолицый человек? Рост высокий или низкий?
– Обычный был. Вот вроде тебя. Только чуток пониже.
– Да нет, повыше, – поправила подругу бойкая старушка.
– Ну может, и повыше, – согласилась та. – Хотя по мне, так пониже.
– А волосы? – нетерпеливо спросил Корсак.
Бойкая старушка улыбнулась, отчего лицо ее сложилось в гармошку.
– Да какие там волосы, сынок. Плешь во весь лоб! Вышел, накинул капюшон да и зашагал. Споро так.
– Да, быстро шел, – подтвердила вторая. – Она прищурилась на Глеба. – А ты, сынок, часом, не из милиции? Больно много вопросов задаешь.
– Нет, я сам по себе. Ладно, бабули, спасибо за информацию. Будьте бдительны и берегитесь сквозняков.
– Спасибо. И тебе не хворать!
Корсак сделал старушкам «ручкой», повернулся и двинулся прочь со двора. Старушки проводили его подозрительными взглядами.
– По всему видать, из милиции, – тихо сказала одна.
Вторая подумала и покачала головой:
– Нет, не из милиции.
– А я тебе говорю – из милиции. Ишь, лицо какое строгое.
– Лицо строгое, а одежа нет. Нет, не из милиции.
– Говорю тебе – из милиции. Будешь со мной спорить!
– Ну из милиции так из милиции. Ты лучше скажи, почему ему про второго чужака не рассказала?
– Про какого?
– Про такого. С чемоданчиком!
– Ох, Пресвятая Богородица, забыла! А ты-то чего сидела?
– Так ведь и я забыла.
– Ох и дуры мы с тобой, Матвеевна, – вздохнула старушка.
– Да, дуры, – подтвердила вторая. – Хотя, по здравому разуменью, может, и не дуры. Может, мы хорошего человека от беспокойства уберегли.
– Может, и так, – согласилась бойкая. – А парень-то был странный.
– Ты про какого?
– Да вот про этого, который вопросы задавал. К Петьке всякие ходили, но этого я чегой-то не видала.