Последняя зима
Шрифт:
И вот уже зашуршали кусты, в которых она скрылась. Вскоре в противоположную сторону тронулись разведчики.
На базе Силкин и Маханов радостно бросились друг к другу.
– Да мы же с ним от самого Херсонеса не расставались! Все вместе и вместе!
– как бы оправдываясь, объяснил этот порыв старший из севастопольцев.
– Врешь, Федор! В карцеры-то нас эсэсовцы по одному загоняли! усмехнулся Негнемат.
– А в остальном, конечно, вместе... Вот видишь, Силкин, и не пришлось ребятам тебя вешать, а у меня стреляться не было необходимости!.. Да, кстати...
– Вспомнив что-то, Маханов подошел
– Придется взять... Привык к нему, пристрелял, - сказал Дроздов, забирая ТТ. Затем, подозвав к себе кивком Лаптева, продолжал: - Вот что, Петро! Подбери для Маханова карабинчик или винтовку...
– Мы для него и автомат мигом найдем!
– пообещал Лаптев.
– Эх, Петро, вечно у тебя автоматы припрятаны! Ну дай автомат... А Шуману скажи, чтобы вооружил Силкина.
Под смуглой кожей Негнемата еще резче обозначились скулы, губы его чуть дрогнули. Сдерживая волнение, Маханов тихо сказал:
– Спасибо, капитан, а за что спасибо, сам знаешь... Жалеть тебе не придется! Не подведем.
– Знаю! И давай, браток, не возвращаться к этому вопросу.
Радист уже искал в эфире позывные штаба. Когда связь была установлена, к рации подошел Дроздов. В ответ на свою шифровку он получил приказ довести до конца разведку дорог и гарнизона, а затем возвращаться в соединение.
Через три дня в условное место пришли Катя, Лида и еще одна девушка. Лицо Кати опять было заплаканным.
– В чем дело?
– встревожился Качинский, пришедший встречать девчат.
– Мать не захотела с вами идти... Они с Юлькой уже к Сикорскому* в отряд ушли... И мне туда завтра надо! Нельзя же родную мать бросить...
_______________
* С. И. Сикорский - командир Брестского соединения партизанских
отрядов и секретарь подпольного Брестского обкома партии.
– Правильно, нельзя! А партизаны всюду фашистов бьют, партизаны везде одинаковые.
– Не одинаковые, - сказала Катя и поискала кого-то взглядом.
Девушек отвели на базу. Все сведения, которые они собрали, полностью сходились с теми, что сообщили Силкин и Маханов.
Заседланы кони, выслана вперед походная застава, наступила пора прощаться. Чего уж дальше скрывать! Катерина тихо вскрикнула и повисла на шее Негнемата. И молодой татарин, уронив прядь своих смоляных волос на головку белорусской девушки, шептал ей что-то хорошее, утешающее.
Отряд медленным шагом двинулся вперед. Маханов быстро его догнал.
По пути разведчики остановились в одном из сел, жители которого время от времени бывали в Бресте. С их помощью Дроздов еще раз проверил данные о Брестском гарнизоне. По дороге удалось установить также местонахождение довольно крупной бандеровской шайки под предводительством какого-то Хмурого. Как обычно, не забывали партизаны при встречах с населением и о своих обязанностях агитаторов, пропагандистов.
Сразу после возвращения в Лесоград капитан Дроздов явился ко мне с подробным докладом. Из его сообщения впервые узнал я о предельно циничной фразе Черкасского - "кривая еще не показывает". Одна лишь фраза, даже незакопченная, а в ней весь человек, насквозь растленный, насквозь продажный, чудовищно подлый.
Маханову и Силкину тоже пришлось служить в РОА. Но какая глубокая
– Подготовьте шифровку о Черкасском для Генштаба, - сказал я Дроздову.
– И еще одну туда же! В нее включите данные о гарнизоне Бреста и загрузке дорог... Как быть дальше с власовским полком, еще посмотрим.
Примерно через неделю после возвращения разведчиков на заставу у Любешова явились три новых перебежчика, те самые солдаты из взвода Маханова, которым отправлялась записка. Они рассказали, что дезертировать из полка к партизанам готовятся еще несколько групп, хотя побеги сопряжены с огромными трудностями.
Как облегчить эти трудности? Не связаться ли нам теперь с командирами рот, батальонов? Не попытаться ли выманить часть полка из Бреста ложной атакой на какой-нибудь пригородный пункт? Были разные предложения.
И вдруг во всей этой истории произошел неожиданный поворот. По агентурной цепочке пришла весть, что стоявший в Бресте полк власовцев расформирован, солдаты его отправлены обратно в концлагеря, а на охрану железнодорожного узла поставлены немцы.
Радоваться нам или огорчаться? Мы радовались. Прежде всего подтвердилось, что власовское войско набирается в принудительном порядке, что среди солдат идет брожение, что очень многие из них не хотят воевать против Родины. Не менее отрадно и другое. На охрану Брестского узла брошен немецкий полк. Значит, он отвлечен от непосредственных боевых действий против Красной Армии, значит, на каком-то участке фронта вражеская оборона станет слабее.
Путь Федора Силкина и Негнемата Маханова в ряды партизан оказался необычным, особенно тяжким, но не поколебал их мужества. Смело, доблестно, не щадя себя, сражались они с врагом и здесь, в лесах на Волыни...
– Что с Махановым? Вернется ли в строй?
– спросил я Дроздова после боя за Несухоеже.
– Ранен навылет в плечо. Вернется обязательно. Он еще повоюет!
И я мысленно пожелал Негнемату Маханову успешно довоевать до часа полной нашей победы и встретиться после войны с белорусской девушкой Катей.
АРМИЯ РЯДОМ
Зима кончилась. В лесу снег лежал еще плотным, лишь кое-где осевшим полуметровым слоем, но проезжие дороги давно раскисли. Под половицами землянки командира 5-го батальона плескалась вода. Столик, за которым сидел комбат, украшала консервная банка с пучком вербы. Каждая почка покрыта серой пушистой шкуркой и до того набухла, что готова вот-вот лопнуть.
– А хорошо на Украине эти почки называют: "котики"! Верно, на котят похожи... И веселые такие!
– сказал Николаю Михайловичу комиссар Караваев.