Последствие
Шрифт:
За исключением того, что она была достаточно травмирована за последние пару дней… так что это был не жизнеспособный вариант.
Джульетта застенчиво кивнула на мой вопрос, соглашаясь встретиться со своим отцом. Но ее маленькая ручка на моем предплечье удержала меня на месте.
— Он хороший?
Вопрос повис в воздухе, как слон, подвешенный между нами, высасывающий весь кислород в комнате. Был ли Сойер хорошим? Нет. Ни капельки. Он был преступником. Он был бывшим заключенным. Для всех, кто не был мной, и даже иногда для меня, он был страшным, опасным и смертоносным.
С другой стороны,
Но будет ли он хорошим с Джульеттой?
Этот вопрос поставил меня в тупик. Я понятия не имела. Я никогда раньше не видела Сойера рядом с ребенком. Я вообще никогда не видела, чтобы он общался с детьми, если только они не работали на братву, но тогда он был их боссом, так что это была совсем другая ситуация.
Был ли Сойер хорошим?
Будет ли Сойер хорошим с Джульеттой?
Я прикусила нижнюю губу, зная, что слишком долго отвечаю на этот вопрос и что даже четырехлетний ребенок может заподозрить неладное.
— Он очень сильный, — сказала я вместо этого, пытаясь облечь это в термины, которые она поняла бы. Я не хотела разочаровывать ее или пугать, но я также не хотела давать ей несправедливые ожидания, которые Сойер никогда не сможет оправдать. — И он очень сильно любит тебя. — Ладно, я немного лукавила. Может быть… Я не знала этого наверняка. Но я действительно знала характер Сойера или, по крайней мере, каким он был пять лет назад. И Сойер, которого я знала тогда, любил бы свою дочь, сделал бы для нее все, что угодно.
Вот только мы никогда не говорили о том, чтобы завести детей вместе. Мы никогда не обсуждали брак. Между нами был хорошо известный факт, что он любил меня, а я любила его, и мы планировали остаться вместе навсегда. Но мы даже не говорили о том, чтобы съехаться.
Теперь я знала, что его отец был психом, а брак его родителей закончился наихудшим из возможных способов. Имело смысл, что он не хотел детей или даже жениться на мне. Оглядываясь назад, я знала, что у него было сильное отвращение к традиционным идеалам отношений. И я вспомнила, как он избегал детей наших братьев из братвы. Но что он думал о том, чтобы иметь своего собственного ребенка?
О Боже, я практически довела себя до панической атаки.
— Он здесь, в доме? — спросила она с большими испуганными глазами.
Я расплылась в улыбке и попыталась успокоить ее.
— Да. И он хочет встретиться с тобой. — Опять же, еще одна возможная ложь. Но мы не могли прятаться в спальне всю оставшуюся жизнь.
Игнорируя желание зарыться лицом в подушку и закричать от отчаяния, я поняла, что мне следовало поговорить об этом с Сойером прошлой ночью. Мы должны были составить план игры. Нам следовало обсудить, насколько он хотел быть вовлеченным в жизнь Джульетты и каким должен был быть наш долгосрочный план как родителей.
Вместо этого я потеряла свой чертов разум и превратилась в полную дуру. Мои щеки вспыхнули при воспоминании о прошлой ночи; о том, как я позволила Сойеру
Я даже не выразила протеста. И не обдумала последствий. Как в долгосрочной, так и в краткосрочной перспективе, что касается контроля над рождаемостью. Я уже пережила одну незапланированную беременность с этим парнем, и присяжные все еще не определились, переживем мы это или нет. Мне не нужна была вторая беременность.
— О Боже мой, — громко простонала я, откидывая голову на подушку.
Лицо Джульетты появилось над моим.
— Что ты делаешь, мамочка?
Я покачала головой взад-вперед. Разве это не был вопрос на миллион долларов? Что я делала?
— Я понятия не имею, — честно сказала я ей. Сопротивляясь желанию выругаться, закричать и убежать, я снова села и свесила ноги с края кровати.
Реальность была такова, что я не могла сидеть в постели весь день или даже прятаться в квартире Сойера дольше, чем это было необходимо. Мне нужно было работать. Мне нужно было разобраться с русскими преступниками. Мне нужно было убить Аттикуса. У меня был миллион дел, и, честно говоря, Сойер был в самом низу списка.
Я чувствовала себя Мэгги, когда топала по спальне, натягивая рваные джинсы и ища приличную рубашку. Я остановила свой выбор на серой толстовке среднего размера и струящейся шелковой кофточке под ней. Потащив Джульетту за собой в ванную, я помогла ей почистить зубы, пока я чистила свои, а затем мы умылись и собрали волосы в пучок, что означало беспорядочный пучок.
Это был самый важный шаг. На планете было не так уж много такого, с чем нельзя было бы справиться с беспорядочным пучком. Все знали, что это была самая смелая прическа.
Улыбнувшись такому же решительному выражению лица Джульетты, я повернулась к своей дочери и задала вопрос, который навсегда изменил бы наши жизни.
— Готова?
Она переплела пальцы вместе и выглядела такой неуверенной, что у меня защемило сердце.
— Я не знаю…
Я опустилась на колени, чтобы посмотреть в ее большие голубые глаза. Это превратилось в быстрое решение, но оно было нелегким. И по причинам, которых я никак не ожидала.
Не обязательно, что я хотела держать ее подальше от Сойера, но всю ее жизнь мы были вдвоем. Я одна привела ее в этот мир, вырастила в одиночку, конечно, с помощью Фрэнки, но в основном сама. Я была единственным родителем, которого она знала, которому доверяла и которого любила. Я чувствовала, что выйти туда, чтобы встретиться с Сойером, означало отказаться от половины всего этого. Дело было не только в том, что нам нужно было бы договориться о совместной опеке или общих правах или о чем-то еще, но мы собирались разделить ее. Ее любовь. Ее привязанность. Ее маленькую жизнь.
И я ненавидела саму мысль о том, что у меня не будет ее всей.
— Я не оставлю тебя, — пообещала я ей, озвучивая свои собственные страхи. — Только потому, что ты встретила своего отца, это не значит, что ты потеряешь свою маму. Я никуда не собираюсь уходить. Ты застряла со мной на всю оставшуюся жизнь.
Ее маленькая губка задрожала, и я поняла, как она боялась снова потерять меня. Черт бы вас побрал, Аттикус, Роман и весь русский синдикат за то, что вселили в нее этот страх.
— Обещаешь? — спросила она.