Последствие
Шрифт:
Сойер уставился на нее, его глаза заблестели от непролитых слез.
— Знаешь, я подумал, что должен спросить. Мой отец никогда не спрашивал меня, все ли в порядке. Я подумал, что было бы неплохо предоставить тебе выбор.
Я умерла. Я умерла прямо тогда. Мое сердце, очевидно, выпрыгнуло из моего тела и скрылось с места происшествия. Это было уже слишком. Как я должна была поддерживать свою оборону, свою испытанную и верную подозрительность? Как я должна была не влюбиться в этого мужчину снова?
Это было невозможно. То, как он смотрел на Джульетту,
— Ты мне нравишься, — сказала она ему совершенно неожиданно. Затем, удивив нас обоих, она вышла вперед и похлопала его по плечу. Сойер полностью замер. Я подумала, что он, возможно, даже перестал дышать. — Из тебя получится хороший папа.
После этого я была не в силах сдержать слезы. Они падали большими, жирными каплями. Я попыталась незаметно вытереть их, но они полились у меня из глаз, как будто кто-то открыл кран. Моим единственным спасением было то, что они молчали.
Сойер казался ошарашенным. Он не пошевелился. Он никак не отреагировал. Он просто уставился на Джульетту, как на инопланетянку. Инопланетянку, которая предложила ему спасение и воскрешение одновременно. Его глаза по-прежнему блестели от непролитых слез, а кадык подпрыгивал вверх-вниз, когда он пытался сглотнуть. Он держал свои эмоции под контролем, но его сдержанность была тоньше бумаги.
Не обращая внимания на нас обоих и нашу борьбу с собственными эмоциями, Джульетта повернулась ко мне и потянула за мою кофточку.
— Мамочка, я хочу есть.
Я вытерла мокрые щеки тыльной стороной ладоней, радуясь, что еще не позаботилась о макияже.
— Я, я не знаю, есть ли здесь что-нибудь поесть. — Я посмотрела на Сойера сверху вниз.
Он встал и повернулся ко мне спиной.
— Фрэнки и Кейдж пошли за продуктами для нас.
Его тело сотрясала мелкая дрожь. Она начиналась у него на плечах и скатывалась вниз по позвоночнику. Я поймала его профиль, когда он выходил из гостиной, и увидела призрак человека, которого я знала, его разбитую, поврежденную версию, которую мне никогда раньше не разрешали видеть.
— Куда папа собирается? — невинно спросила Джульетта, когда он поспешил в ванную в коридоре.
Я посмотрела на нее сверху вниз, надеясь, что моя улыбка не вышла совершенно безумной.
— На горшок, глупышка.
В ответ дверь ванной захлопнулась. Я уставилась в коридор, не зная, что делать. Зайти к нему? Спросить его, не хочет ли он поговорить об этом? Или позволить перемене укорениться внутри него и позволить смириться с этим самостоятельно?
— Можно мне чего-нибудь попить? — Джульетта прервала мое беспокойство и напомнила мне, что в этой квартире был
— Да.
— Тебе грустно, мамочка?
Я подняла ее и посадила на барный стул.
— Мне? Нет. Конечно, нет! Я только что вернула свою малышку. Это слезы счастья.
— Папины слезы тоже были счастливыми?
Мой подбородок дрожал, когда я мужественно пыталась не рухнуть на пол и не разрыдаться из-за Сойера.
— Ага, — я безуспешно икнула. — Это определенно были слезы счастья.
И, вероятно, смесь ужасных воспоминаний, разочарования, сожаления, надежды и новой жизни, а также это неописуемо прекрасное, взвешенное, целеустремленное чувство родителя.
Звенящий звук привлек мое внимание к стойке. Мой телефон лежал на краю столешницы, где я не заметила его прошлой ночью. Я только что получила текстовое сообщение, которое почему-то показалось мне странным в свете всего, что происходило вокруг меня.
Взглянув на закрытую ванную, я проигнорировала зловещее чувство, пробежавшее по моему животу, и подошла проверить, кто мне написал.
Молясь, чтобы это была Мегги, я нажала кнопку, чтобы экран засветился.
Я знаю, что ты в городе. Встреться со мной. В то же время. То же самое место. ~М.
Сукин сын.
Мейсон Пейн. После всех этих лет, как он узнал мой номер телефона? Неприятное чувство сковало мои руки и ноги, побуждая меня сесть и переварить всю тяжесть этой новости. Я боролась с этим, решив встретить новое развитие событий в этом ужасном повороте судьбы на ногах, готовая бежать.
Как, черт возьми, гребаное ФБР уже нашло меня?
О, точно. Чертова табличка в Центральном изоляторе временного содержания — еще одна причина ненавидеть Аттикуса Усенко.
Глава 12
Склад был таким же сырым и уродливым, каким я его помнила. Пахло ржавым металлом и влажной землей. И это все еще вызывало у меня беспокойство.
Я хотела быть где угодно, только не здесь — как всегда.
Сколько я знала Мейсона Пейна, он был для меня занозой в боку, но никогда так сильно, как сейчас. Сегодня у меня не было времени разбираться с ним. Или когда-либо. У меня не хватало терпения играть в его интеллектуальные игры.
И я действительно не хотела иметь дело с арестом, если таков был его план игры.
Только, судя по всему, он пришел один. В прошлом всегда были агенты, стратегически размещенные у выходов. Сегодня был только он. Я задавалась вопросом, нервничал ли он так же сильно, как и я, без его защитного «одеяла» из других сотрудников, окружающих нас.
Или они ждали снаружи? Была ли это всего лишь иллюзия частной встречи?
Все это место, вероятно, было напичкано прослушкой и подключено к сети.