Последствия больших разговоров
Шрифт:
– Эша, Эша, - Михаил резко, быстро затряс ее здоровой рукой, глядя в глаза странным взглядом, будто видел в них нечто, чего и ждал, и опасался одновременно, - Эша, успокойся! Возьми себя в руки! Это еще ничего не значит!
– Он сказал...
– Он всего лишь врач! Он не один из нас!
– Неужели нет вещей?! Неужели нет никаких вещей...
– Конечно есть! Все будет в порядке! Вон Шофер уже почти очухался, а его с какой дырой привезли - можно было телевизор сквозь него смотреть! Шталь, успокойся!
– Оружейник встряхнул ее еще раз и наклонился ближе, теперь смотря обыденно-обеспокоенно и чуть сердито.
–
– Я никуда оттуда и не выходила, - промямлила Эша, чувствуя, как бесплотные голоса в голове постепенно утихают, и глубоко вздохнула, утерев безнадежно мокрые глаза. Потом скосила их на руку Михаила, все еще сминавшую ее плечо.
– Знаешь, что в такой ситуации сказал бы Конфуций?
– И что же?
– Отпусти, а то врежу.
– Ну, Конфуция я всяко уважаю, - Михаил непривычно тепло улыбнулся и убрал руку.
– Господи, я тебя утешаю! С ума сойти!
Эша вяло дернула губами в ответной улыбке и отвернулась к окну, глядя на постепенно убыстряющий свой бег утренний шайский пейзаж. В голове остался только хризолитовый голосок, укоризненно бормочущий, что неблагоразумно поддаваться столь сильным эмоциям. Много он понимает в эмоциях, старый ворчун!
– Олег был знаком с Лжецом, - тихо сказала она.
– Значит, ты тоже его знал.
– До этой ночи я не знал, кто он. Вернее, не верил. Олег говорил мне... еще после того нападения на пост, но я не верил. Теперь я точно знаю, - голос Оружейника стал дребезжащим.
– Мы и не подозревали, что он... Мы думали, что он погиб. Я предпочел бы именно этот вариант. Он был нашим другом.
– Считаешь, осколок сделал с ним это?
– Хотелось бы верить. Потому что иначе все выглядит совсем паршиво. Знаешь, Шталь, давай не будем говорить на эту тему. Не спрашивай меня больше, - Михаил раздраженно поскреб кожу рядом со швом на щеке.
– Не надо. Еще поди отличи верующих старушек от слегка верующих старушек! Болтать-то все горазды! Знаю я этих верующих: отринем богатства земные, елки, мне бы такой шикарный телевизор!
– По крайней мере, я могу спросить, как ты узнаешь ту старушку, которая нам нужна? Ты отчислил уже двух, которые покидали город, и одну, которая вообще не местная. А ведь ты их даже не обыскивал.
– Есть у меня пара идей, - уклончиво ответил Михаил.
– Может, поделишься? Как ты...
– Я - никак. Он меня узнает.
– Господи, мало того, что ты знаком с Лжецом, ты еще и с этим зеркалом знаком?!
– Могу тебя уверить, что я к этому знакомству не стремился!
– буркнул Оружейник.
– Он меня узнает и наверняка отреагирует, как и все зараженные им вещи. Он ненавидит Говорящих! А Лжец больше его не сдерживает. Видимо, Говорящий может контролировать небольшой осколок, ведь иначе и твоя, и Глебова встреча с Лжецом закончилась бы совсем по-другому.
– Судя по тому, что ты проводишь проверку в одиночку, отреагирует он нехорошо?
– Эша негодующе тряхнула головой.
– Еще один героический болван! Миша, если ты не ошибаешься, то при таком методе могут пострадать окружающие.
– Если мы его не найдем, пострадают все!
– огрызнулся Михаил и снова потянулся к швам, но Шталь шлепнула его по руке.
– Лжец, дурак, этого не понял, санитар хренов!
– Не понимаю, как один осколок может быть настолько мощным?!
– Слишком много дней, - непонятно ответил он.
– Слишком
Эша сердито дернула здоровым плечом и отвернулась к окну, привалившись щекой к спинке сиденья. Постепенно она задремала, а потом и вовсе провалилась в глубокий, глухой сон без сновидений и даже не почувствовала, как Оружейник, остановив машину, осторожно переместил ее на заднее сиденье.
Проснулась Эша неожиданно, словно сон был большим мешком, из которого кто-то вытряхнул ее без всякой деликатности. Не сразу поняв, где находится, она всполошенно подскочила на сиденье, пребольно стукнулась головой и плюхнулась обратно на диванчик, приобретя осознание окружающей действительности и шишку на макушке. В машине никого не было, двигатель молчал, и в солнечных лучах, пронзающих лобовое стекло, весело кувыркались пылинки. Эша прижала нос к окошку и узрела знакомый, оживленный пейзаж Пушкинской площади, по которой она только вчера мчалась на Монстре-Джимми. Она перевела глаза на солнце и ахнула - судя по положению светила было уже не меньше одиннадцати часов.
– Ну Миша!
– прошипела Шталь и дернула ручку дверцы, но та не поддалась. Она безуспешно попробовала другую, потом перебралась на водительское сиденье, подергала ручку на водительской дверце, после чего просунула пальцы за чуть опущенное стекло и нажала на него - сначала слегка, потом, осмелев, уже изо всей силы, рискуя сломать и стекло, и собственные пальцы. Но ни того, ни другого не произошло. Эша свирепо двинула дверцу коленом и попыталась раскачать стекло уже двумя руками, разбудив тем самым свое вправленное запястье. Проходившая мимо девчушка в синем костюмчике с голубым воздушным шариком-цветочком, узрев шталевские манипуляции, остановилась, приоткрыв рот.
– Девочка, - просипела Шталь, продолжая выламывать стекло, - ты не видела тут много всяких крестящихся бабушек?
– Не-а, - удивленно сказала обладательница шарика.
– А большого дядю с глупым страшным лицом?
Девчушка сунула указательный палец в рот, потом ткнула им куда-то в сторону фонтана.
– Тама.
– Спасибо. Не принесешь тете камень?
– Не-а, - ответила девчушка и умчалась прочь. Чертыхнувшись, Эша попыталась почувствовать джип, но не ощутила совершенно ничего. Изогнувшись, она перевернулась на сиденье и со всей силы двинула в стекло пятками. То едва слышно охнуло, но выдержало.
– Выпусти меня!
– проскрежетала Шталь, нанося стеклу еще один удар.
– Сейчас же выпусти!
Стекло получило еще раз, следующий удар достался дверце, после чего по некой непонятной для Шталь джиповской логике, замок щелкнул в противоположной пассажирской дверце, и она чуть приоткрылась.
– Странно, - пробормотала Эша и, торопливо перекатившись по сиденьям, толкнула дверцу и вывалилась в теплое шайское утро. Проходивший мимо джипа табунчик мамаш с колясками поглядел на нее с опаской и слегка изменил маршрут. Шталь одернула куртку и, прихрамывая, решительно двинулась в сторону фонтана, водяные струи которого вздувались и опадали, напоминая огромную медузу, безуспешно пытающуюся вырваться из круглой мраморной купели и уплыть к солнцу. Многочисленные прохожие одаривали Эшу удивленными взглядами, и она зашагала быстрее, понимая, что ее исцарапанная внешность с всклокоченными волосами в сочетании с мужской курткой, из-под которой виднелись грязные шорты, выглядит далеко не лучшим образом.