Последствия больших разговоров
Шрифт:
Шталь еще раз огляделась. Палата тети Тони, рассчитанная на двух человек, была шикарной, с ультрасовременным оборудованием - что-что, а, похоже, на своих сотрудников Олег Георгиевич средств не жалел. Вторая, аккуратно застеленная кровать пустовала, на каждой тумбочке стояло по вазе маленьких розовых и белых хризантем. На экране телевизора танцевала и беззвучно открывала рот девица в допустимом минимуме одежды, чьи телодвижения можно было смело включить в документальный фильм о пляске святого Витта.
– Когда я смогу уйти отсюда?
– старшая Ювелирша громко высморкалась и уронила платок в стоявшее возле кровати ведро, заполненное белыми комочками уже на треть.
– Они столько
– Вы должны быть здесь, - Эша присела на стул, стараясь сохранять сочувственно-невозмутимо-доброжелательный вид, какой, по ее мнению, должны иметь те, кто приходят навестить больного. Хотя, например, у ее сестры по этому поводу мнение было совершенно другим - в памятный день прихода Шталь в себя после аварии Полина вовсе не сочувственно наорала на нее, и если б у Эши пострадала не голова, а какая-нибудь другая часть организма, сестра, вне всякого сомнения, надавала бы ей пощечин и подзатыльников, пусть они и были бы родственно-доброжелательными.
– А там и сами справятся. Как вы себя чувствуете?
– Ничего не чувствую - онемело все, наверное, от лекарств, - тетя Тоня всхлипнула - уже тише - и вновь запустила пальцы в упаковку с платками.
– Столько швов наложили, сказали - мышцы были сильно повреждены и сосуды...
– Вы чувствовали эти камни?
– В том-то и дело, что нет, - тетя Тоня пожала плечами.
– Когда та женщина принесла коробку с украшениями, - мы вначале даже подумали, что она пуста. Потом я решила, что, возможно, камни слишком вжились, стали неотъемлемой частью изделия. Знаете, камни в украшениях обычно подавляют окружающий их металл, сохраняя свою индивидуальность, но иногда происходит наоборот, и камни теряют и голос, и все свои свойства. В этих случаях мы бессильны, тут что-то могут сделать только Говорящие с украшениями, но их никого не осталось, - старшая Ювелирша покосилась на хризолит в вырезе шталевской майки с откровенным подозрением.
– Но я ошиблась. Дело было совсем в другом. Это... это было что-то ужасное. Мне доводилось видеть безумные камни, доводилось видеть мертвые - а то был вообще кошмар!.. но это... Пока Петя эту пакость с меня не сдернул... о, господи, так было больно! Оно словно пыталось съесть меня, стать мной, а затем убить то, что останется. И кольцо делало то же самое... Даже не ощущая камень, я все равно ощущала его ненависть ко мне... Эти украшения... они лишь слегка натравили тех бедных девочек друг на друга... Нас бы они натравили на самих себя! Один из мальчиков, который с нами был, Коля, он очень крупный, а она отшвырнула его, как куклу! Пыталась разбить себе голову о шкаф...
– старшая Ювелирша снова предалась рыданиям, орошая слезами все вокруг, и на лице Шталь невольно появилась жалобная гримаса. Эши шталь не умели утешать людей и в подобных ситуациях испытывали неловкость, щедро сдобренную паникой. Она пожалела, что сейчас рядом нет Ейщарова - уж тот-то всегда знал, что сказать или сделать - его можно было преспокойно сунуть на передний план и спрятаться у него за спиной.
– Но они не трогали других! Им нужны были только мы с Олей!
– Подождите, - Эша нахмурилась - что-то в рассказе тети Тони ее озадачило.
– А вторая серьга? Вы ведь не дотрагивались до нее? Она ничего не делала?
– Господи, нет!
– старшая Ювелирша вздрогнула.
– Но она была такой же, я уверена. Я только сейчас подумала... если бы я обе их взяла в руки... о, господи!..
– Успокойтесь, - беспомощно проговорила Эша сквозь новый всплеск рыданий и осторожно коснулась ее плеча.
– Три камня?.. Как получилось, что три камня вели себя совершенно одинаково?
–
– А может, и серьги с кольцом потеряли свою индивидуальность - это же, все-таки, гарнитур!
Эша подтянула к себе валявшиеся на кровати записи и заглянула в них.
– Но девчонки носили этот гарнитур раздельно. Больше вероятности на то, что что-то произошло с этим гарнитуром, когда он был целым. Когда его носила...
– она прищурилась, - Елена Романовна. В список проверок нужно включить сведения о том, куда она ходила в эти три дня...
– Сомневаюсь, что она в нем куда-то ходила, - тетя Тоня откинулась на подушку.
– Она его терпеть не могла - так и сказала. Подарок бывшего мужа.
– Вы уверены?
– Эша зачеркала ручкой в блокнотике.
– Конечно. Плохо, когда камни не любят. У меня был случай - у одной женщины заболел изумруд, так он...
Но слова тети Тони почти сразу же превратились в неразборчивое бормотание, доносившееся откуда-то издалека. Шталь продолжала черкать ручкой в блокноте, только это уже были не буквы, а какие-то закорючки. Плохо, когда камни не любят... Плохо... Плохо...
– Э т а люстра...
Рассказ Степана Ивановича о кофейной турке, подстерегавшей его возле мусорных контейнеров...
Какая-то мысль начала появляться в шталевской голове. Она крепла, обретая очертания, затрепыхалась, расправила крылья, заискрилась разгорающимися огоньками озарения и...
Блокнот соскользнул с колена Шталь, шлепнулся на пол с удивительно громким звуком, и мысль исчезла, словно пушинка, попавшая в струю пламени. Зато сразу же стал слышен голос старшей Ювелирши, завершавшей свой рассказ:
– ...одна только и осталась могилка неухоженная...
– Это очень интересно, - сказала Эша, вскакивая на ноги, - но вам нужно отдыхать. Я еще зайду... а...
– ее взгляд упал на руки старшей Ювелирши, и только сейчас Шталь увидела, какие они непривычно голые - ни колец, ни браслетов. Ольга и тетя Тоня, насколько Эша уже успела узнать, постоянно носили не менее пяти-шести камней, тщательно подбирая их друг к другу, и видеть сейчас Говорящую с камнями без камней было очень непривычно.
– Ваши кольца?
Тетя Тоня мрачно кивнула на тумбочку.
– В ящике. И кольца, и кулон. С ними все в порядке, но какое-то время, боюсь, я не смогу до них дотрагиваться. Просто не смогу.
– Да, многие Говорящие теперь опасаются своих вещей, - согласилась Эша.
– И я, конечно, не специалист по разговорам, но пока была в офисе, ощущала немало обиды от этих вещей. Думаю, я бы на их месте тоже обиделась.
Камни Ювелирш, побывавшие на месте преступления, тоже не заразились - лишнее доказательство тому, что источника заражения в доме нет. Сами же вещи просто больны... либо разговорены. Либо это какой-то совершенно иной Говорящий, о котором никто не слышал, либо Лжец, как сказал Спиритуалист, только вот и тот, и другой должны быть неопределяемы, а в Шае это невозможно. Лжеца, пусть и запоздало, Глеб тогда вполне почувствовал. А иной Говорящий не смог бы попасть в дом той же Елены Романовны просто так.
– Да, это не наша магия, вернее, не совсем наша. Похоже на какую-то смесь.
– Уж не думаешь ли ты, что кто-то что-то привез с собой?
– Зеркала...
– Осколок....
Чепуха какая-то. К тому же, если Ейщаров и Михаил и вправду что-то знают, они предприняли бы меры - пусть и втихую, без разглашения этих знаний. Они не станут жертвовать своими. Но непохоже, чтобы они предпринимали какие-то иные меры, кроме тех, которые были озвучены на совещании.