Последствия больших разговоров
Шрифт:
Михаил словил ее в самом начале зимнего садика, и Шталь так и не поняла, откуда он появился, словно старший Оружейник волшебным образом обратился в один из горшков с растениями. Она заметила его только тогда, когда железные пальцы сомкнулись на ее запястье.
– Так-так! Ты где была?!
– В туалете!
– ответила Эша, с облегчением вспомнив, что в конце коридора и в самом деле имелся туалет. После этого Шталь, не любившая, когда ее хватают без разрешения, пнула старшего Оружейника в голень, тот ойкнул
– Почему на этом этаже?
– Я ходила за Бонни, - Эша продемонстрировала птицееда на своем плече, который угрожающе замахал на Михаила пушистыми лапами.
– Потом зашла в туалет.
– И чего ты там делала?
– Извращенец!
– обрадованно сказала Шталь.
Михаил, к изумлению Эши, не дал ей никакой характеристики, заявив, что ему некогда пререкаться с глупыми уборщицами, развернулся и устремился к лестнице. Скорее всего, это объяснялось тем, что дверь одного из кабинетов отворилась, из него вышел Ейщаров и направился в их сторону.
– Вы тоже хотите знать, где я сейчас была и что делала?
– воинственно спросила Шталь, на всякий случай отступая за агаву. Олег Георгиевич отрицательно качнул головой и прислонился к подоконнику. Его одежда была измята, запачкана копотью и темными пятнами, похожими на засохшую кровь, в некоторых местах разорвана. Левое предплечье замотано бинтом, на щеке и шее длинные свежие порезы. Где бы ни был все это время Ейщаров, он точно не отсиживался в машине.
– Вы знаете, как Оля?
– спросила Эша, осторожно выходя из-за агавы.
– Жить будет, - бесцветным голосом ответил Олег Георгиевич.
– Сейчас обсудим кое-что внизу и я поеду к ней, может уже что-то известно. Сказали - операция займет много времени. Они пытаются сохранить ей руку. Пальца она уже лишилась, но это не так страшно.
– Семь вещей...
– Пятнадцать.
Шталь прижала ладонь к губам, и наверное испуг на ее лице был слишком сильным, потому что Олег Георгиевич поспешно сказал:
– Справимся. Главное... понять... Идемте.
Понять... Что? Зеркало... осколок... Вы думаете, здесь какой-то осколок? Тогда мы не справимся. Потому что найти его нереально.
Ейщаров выпрямился, кивнув Эше в сторону лестницы, и Эша, глубоко вздохнув, заявила:
– Я собираюсь вас обнять!
Олег Георгиевич повернул голову, и в мрачной синеве его глаз мелькнули призрачные вспышки знакомых смешинок.
– Угрожаете непосредственному начальству?
– Ага.
– Что ж, спасибо, что предупредили, - он сунул руки в карманы брюк и чуть склонил голову набок.
– А мне нельзя как-нибудь от этого дела уклониться?
Эша сунула засучившую лапами Бонни в кадку и подошла к Ейщарову, решительно впечатывая каблуки в пол. Олег Георгиевич недовольно вздернул левую бровь, и на мгновение Шталь была почти уверена в том, что он сейчас
– Ну, ну, что такое... Страшно было?
– Да нет, - беспечно ответила Эша и тут же скисла.
– Очень страшно, - голос у нее отчего-то задрожал, и она даже начала заикаться, глотая слова.
– Она там... а мы... а она каак... а потом еще... и... вот!..
– У вас удивительно образный язык, - со смешком произнес Ейщаров рядом с ее ухом.
– Как столичная редакция могла пренебречь таким ценным сотрудником - понять не могу!
– Грешно смеяться над ранеными уборщицами, - проскрипела Шталь, не замечая, что жмурится, как кошка на теплом крылечке.
– Да, - голос Ейщарова внезапно стал насквозь неприятно-деловым, и он отстранил ее, - кстати. Вас осматривали?
– его пальцы перехватили запястье ее кое-как перевязанной руки. Эша скептически улыбнулась. Не так давно Ейщаров, не моргнув глазом, посылал ее в бандитское логово, а теперь его беспокоит какой-то порез? Или он просто пытается ее отвлечь?
– Да. Славка...
– Не знал, что Славка по дороге из квартиры Рыжовых успел закончить медицинский, - Ейщаров развернул ее и подтолкнул к лестнице, одновременно протянув руку и бесстрашно выудив из кадки очень удивленную Бонни.
– Не забудьте своего паука.
– Не знала, что вы не боитесь пауков, - изумилась Эша, поспешно отнимая свою питомицу.
– Мне казалось, все боятся пауков... Вы говорите с насекомыми?
– Нет, - Ейщаров зашагал рядом, придерживая ее за предплечье. Эша заметила, что диванчик, на котором спала бывшая Часовщица, теперь пуст.
– Перестаньте меня все время выспрашивать. Это раздражает.
– Но это нечестно!
– возмутилась Эша.
– Все знают, а я - нет!
– Поверьте мне - они тоже предпочли бы этого не знать.
– Я не понима...
– Эша, - Ейщаров остановился и повернул ее к себе, - вы сегодня спасли Славке жизнь. Вы молодец.
– А...
– А теперь, - он упреждающе поднял указательный палец, - не разговаривайте!
Олег Георгиевич развернул ее в прежнем направлении, словно куклу, и весь оставшийся путь до холла Эша сердито-озадаченно молчала.
В холле ей и Бонни с неожиданным радушием уступили целый диван, когда Эша скромно присела на его краешек, и вокруг дивана тоже образовалось очень много свободного пространства, хотя народу в холле значительно прибавилась, и места было не так уж много. Поблизости остались только Михаил и Слава, которых наличие Бонни мало волновало, да Паша-Футболист, смотревший на паучиху застывшими за круглыми стеклами очков глазами.