Послевкусие: Роман в пяти блюдах
Шрифт:
И он слегка пожимает мне руку.
Как только начинается Песня мыльных пузырей, Эли, Хлоя, Нил и я присоединяемся к другим мамам и детишкам, которые уже расселись вокруг парашюта. Хотя Нил ничем меня не упрекнул, я по-прежнему чувствую смущение оттого, что невольно вторглась в его мир, поэтому не сажусь рядом с ним. Мы с Хлоей садимся напротив Нила и Эли. В зале тепло, а от колышущихся складок ткани веет прохладой. Дети заползают в круг и выползают обратно, в воздухе летают
В раздевалке Нил вновь подходит к нам:
— Мы с Эли идем в «Кофейное дерево», хотим выпить латте. Может быть, леди присоединятся к нам?
— Э-э… я… нет, мы с удовольствием… Хлоя просто жить не может без латте. — (Нил широко улыбается.) — Но, понимаете, я обещала Рут, что мы к ней зайдем.
При упоминании имени Рут до меня внезапно доходит, что я зря потратила пятьдесят семь минут драгоценного времени, вместо того чтобы воспользоваться возможностью и повысить ее шансы на успех.
— Я просто подумал, что раз уж наши дети так подружились, так почему бы им не побыть вместе подольше? — говорит Нил.
— А… вы помните Рут? Она была здесь пару недель назад? У нее маленький мальчик, Карлос.
Возможно, все еще можно исправить.
Нил рассеянно кивает. Затем мы молча собираем наши вещи, сумки, варежки и сапожки.
Мы уже выходим из зала, когда к нам подходит Рона Зильберман, которая направляется к дамской раздевалке. На ней стильное черно-коричневое парео, повязанное поверх купальника, и купальная шапочка, которую она снимает на ходу и встряхивает седыми волосами.
— Мира, Нил, и вы здесь? — говорит Рона, завидев нас.
— Добрый день, миссис Зильберман, — хором отвечаем мы.
— Не знаю, что бы я отдала за такие кудри, — говорит Рона, проводя ухоженной рукой по волосам Эли. Мальчик отворачивается и утыкается в шею отца.
Рона гладит лысую головку Хлои.
— Не волнуйся, дорогая, у нее еще вырастут волосики, — мурлычет она. — Кажется, Эли намного старше, да, Нил? Сколько ему, три?
— Да, в июне будет три, — отвечает Нил.
— Насколько я помню, у него всегда были пышные волосы, с самого рождения. Правда, Нил? — (Тот не успевает ответить.) — Мне нужно бежать, — говорит Рона, взглянув на часы на своей загорелой руке. — Через полчаса у меня партия в бридж.
Она уже собирается уходить, но вдруг останавливается и оборачивается к нам. Бросив холодный и внимательный взгляд на нас с Нилом, она говорит:
— Да, Мира, передай, пожалуйста, своей подруге Рут, что завтра мы ждем ее на маджонг.
— Ладно, давай еще раз.
— С открытой рукой или нет? — спрашивает Рут, подозрительно глядя на меня, словно ожидает подвоха.
— С закрытой.
— Это легко. Если игрок объявляет маджонг по ошибке и не открывает свою руку и если другие игроки тоже не открывают, то игра продолжается без штрафа, — говорит Рут.
— Отлично. Ну, если ты такая умница, тогда скажи: что будет, если игрок откроет всю руку или отдельный сет?
— Это как посмотреть. О ком идет речь, об игроке, который объявил ошибочный маджонг, или о другом игроке?
Я пытаюсь разобрать крошечные буковки, которыми написаны правила игры.
— Ладно, не мучайся, я знаю ответ. Если игрок объявил маджонг по ошибке и открыл руку, он объявляется Мертвой рукой и игра продолжается, если только остальные игроки не раскрывались. Но если они раскрыли свои руки, то игра не может продолжаться, и тот, кто маджонулся по ошибке, платит всем в двойном размере.
— С каких это пор слово «маджонг» стало глаголом?
— С этих. Ладно, а теперь спроси меня о завершении комбинаций.
— Может, хватит? Я до смерти умаджонилась, — со стоном говорю я, но Рут меня даже не слушает.
— Если на кость претендуют несколько игроков, они обязаны уступить ее тому игроку, который объявляет маджонг.
— Господи, какая нелепая игра! — говорю я.
— Вовсе нет. Очень даже интересная.
— Слишком все сложно. Мы уже два часа сидим, а я до сих пор не знаю, что такое панг, хотя в правилах это слово упоминается то и дело!
Рут закатывает глаза.
— Панг — это «три», а конг — это «четыре», дурочка.
— Никогда не приглашай меня сыграть в эту игру, хорошо?
— Хорошо, обещаю, — говорит Рут. — Еще вина?
— Нет, спасибо.
Дети спят, мы с Рут заказали пиццу и приканчиваем бутылку вина. Я не привыкла пить вино днем, поэтому у меня болит голова. Я бы отказалась, но Рут так распсиховалась из-за завтрашней игры, что мне пришлось ее успокаивать. Рут допивает остатки вина и забирается с ногами на диван.
— Спасибо тебе, — говорит она. — Мне уже лучше.
— Вот и хорошо, — говорю я, массируя виски.
Рут тянется к шкафчику.
— Вот, — говорит она, протягивая мне пузырек с таблетками. — Похоже, у тебя голова болит.
— Спасибо, — говорю я и беру две таблетки.
— Эй, а я ведь даже не спросила, что было сегодня в классе «Джимбори».
— Все было отлично, просто отлично. У них там «водный центр», попросту бассейн с игрушками, но малыши от него в восторге.