Посольство
Шрифт:
– Вот черт, - сказал Тьюлер, - он сейчас подожжет себя!
И стал протискиваться сквозь толпу, оттесняя людей от монаха, который тем временем достал из пластикатовой сумки коробок длинных кухонных спичек и шарил в нем. Его хламида потемнела от бензина, а под ногами образовалась небольшая лужица.
– Эй, прекрати!
– окликнул его Тьюлер.
– Отвали от меня, - ломким, типично американским голосом ответил монах.
– Я протестую. Я протестую против бесчинств, которые моя страна творит
– Кончай! Не дури!
– Сунешься сюда - сгоришь за компанию, понял?
– монах уже вытянул спичку из коробка и собирался чиркнуть ею. Вот недо - умок желторотый, подумал Тьюлер и сделал ещё шаг вперед.
– Я же сказал: не подходи! Я протестую против варварского применения силы! Я протестую против затягивания мирных пере - говоров, в то время, как бомбардировки и убийства продолжа - ются!
Куда же, к черту, провалились охранники и "безопасность"? Где Даннинджер? Где Дитц? Ведь он обязан быть на своем пос - ту!
– Послушай, сынок, кончай дурить! Брось ты эти спички. Ты же заявил свой протест - все тебя слышали. Ты сделал, что хотел, ну и успокойся.
Тьюлер ещё немного продвинулся вперед и стоял теперь на самой границе пустого пространства, окружавшего монаха. Он видел Зиглера и Гэмбла, которые раздвигали людей, входивших со двора, оттесняя их в стороны, а потом перед ним мелькнуло красное лицо и белобрысый ежик Филана. Тьюлер затряс голо - вой, показывая, чтобы тот не приближался. Филан понял и ос тановился. Невдалеке послышалось истерическое женское всхлипыванье. Тьюлер боялся, как бы вопли не подтолкнули мальчишку на непоправимый шаг: истерика - штука заразная. Чиркнет спичкой - и станет головешкой.
– Как тебя зовут, паренек?
– Отвали от меня. Я сожгу себя здесь, чтобы запах моей спаленной плоти почуяли преступники, ежедневно сжигающие напалмом во Вьетнаме женщин и детей...
– Ну, ладно-ладно, скажи только, как тебя зовут. Ты что, скрываешь это?
– Еще шаг - я и тебя опрыскаю, у меня есть ещё горючее в аэрозолях.
– Ты запасливый малый, но не понимаю, почему ты решил устроить это здесь? Вышел бы во двор - там зрителей больше.
Парень немного растерянно поморгал на Тьюлера водянистыми голубыми глазами.
– Тебе это не приходило в голову?
– Тьюлер придвинулся ещё ближе. Там соберется настоящая толпа, а здесь что - одни американцы...
– Ты кто такой?
– Я?.. Да никто, письма пришел получить. Ты в самом деле хочешь выразить протест? Тогда я тебе советую сделать это на улице, как во Вьетнаме. Знаешь, там решили устроить самосож-жение в пагоде, а потом передумали - на улицу пошли. Понял? На улице - совсем другое дело. Всем видно, и телевизионщики набегут, снимут тебя, весь мир узнает.
– Ты куда клонишь?
–
– Выйди наружу, хоть во двор.
– Никуда я не пойду! Здесь сожгусь!
– Монах приготовился чиркнуть спичкой и закричал: - В знак протеста против гено - цида, устроенного американцами во Вьетнаме!.. Прекратить войну с невиновными людьми!.. Прекратить уничтожение дере - вень и убийство стариков и детей!.. Каждый день, прикрываясь мирными переговорами, США...
Пока он выкрикивал это, Тьюлер сумел подобраться к немупочти вплотную:
– Эй, парень...
– Да остановите же его!
– прозвучал женский голос.
– Он же убьет себя!
– Но её наконец оттащили подальше и заставили замолчать, - наверно, просто зажали рот.
– Ты, конечно, прав, - сказал Тьюлер.
– Ты прав, но вот о чем ты не подумал...
– Уйди ты!..
– Ладно, я уйду. Я - на твоей стороне... И хотел тебе сказать всего лишь, что одной штуки ты не взял в расчет...
– Чего?
– Говорю, ты прав, но одного не предусмотрел...
– Чего я не предусмотрел?
– Самосожжение - вещь хорошая, но слишком быстрая. Всего минут десять. Неужели тебе хватит? Я бы не стал так протес - товать. Это не даст нужного эффекта. Когда это только нача - лось в Сайгоне - да, впечатляло. А потом перестало действо - вать. Я и не помню, сколько их потом было. И имен не помню. Кажется, и в газетах про них больше не пишут. Если затеваешь такое, так уж надо, чтоб народ знал про тебя, жалел тебя...
– Монашек, тяжело дыша, смотрел то на него, то на окружа вшее их кольцо. Тьюлер заметил, что головка спички не соприкасается с коробком.
Лучше уж голодовку объявить. Это гораздо лучше. И это ново: никто ещё не уморил себя голодом ради мира во Вьетнаме... Ты представь, весь мир будет следить, как ты худеешь с каждым днем, истаиваешь, в скелет превраща...
Правой рукой Тьюлер ударил монашка по руке, и зажатый в ней коробок, взлетев в воздух, упал на пол. Парень, шарах - нувшись от неожиданности, поскользнулся на влажных от бен - зина плитах, а в следующее мгновение уже бился в руках Филана и охранника, вырываясь и крича. Те подняли его и понесли.
Все заговорили одновременно, вокруг Тьюлера столпились люди.
Зиглер хлопал его по плечу, приговаривая:
– Молодец, Сидней, ах, какой ты молодец! Чистая работа!
– По нему психушка плачет!
– сказала какая-то женщина.
– Заткнись, старая сука.
– Что?
– Простите, мэм, меня ждут.
И Тьюлер, протиснувшись сквозь толпу, отправился в кабинет "Е", где посетитель - приземистый и курносый мистер Лестер Саймак - встретил его угрюмым взглядом.