Посольство

Коултер Стивен

– Прошу извинить, мистер... э-э... мистер Саймак, у нас тут возникли небольшие сложности...

– Это возмутительно, это просто возмутительно! Вы думаете,у меня есть время рассиживаться здесь и ждать, пока вы выпьете кофе?!

Тьюлер, склонившись вперед, поправлял очки:

– Чем могу быть вам полезным, мистер Саймак?

Тот глядел на него обиженно:

– Я хочу, чтобы посольство пошевелилось немного, приняло меры! Я здесь уже неделю. Один. Вчера вечером заглянул в бар - ну, знаете, тут, на бульваре. Там девица. Начинает ко мне приставать. Ну, проститутка, я сразу понял. Я был не очень трезвый, согласился. Договорились о цене. Сидим, допиваем, и вдру

она говорит: "Знаешь, говорит, у меня свои причуды, я бы хотела представить, что ты не за деньги, а так... И мне будет неприятно, когда ты сразу после этого начнешь расплачиваться. Давай, говорит, сейчас рассчитаешься, и у нас будет настоящая любовь". Я говорю: "Ладно, почему бы и нет?" Дал ей деньги, сидим, пьем. Она говорит: "Ну, я готова... пойдем, пока не расхотелось, ещё минутку только" - и в сортир. Я заплатил за то, что мы выпили, сижу и жду, когда она вернется. А она не возвращается! Не возвращается, понимаете? Смылась. Ну, разумеется, я устроил скандал в баре, - ведь ясно же, что это одна лавочка - и меня выбросили на улицу. На счастье, увидел невдалеке полицейский патруль, я им все рассказал. И как вы думаете, что они делают? Ни-че-го! То есть, буквально - ни-че-го! Как вам это нравится?

Тьюлер, подперев подбородок, кивал сочувственно.

– И чем же, по-вашему, мы могли бы вам помочь, мистер Саймак?

– Чем помочь? Хорош вопросец! Вы должны немедленно разыскать эту девицу, привлечь её к ответственности, а мне вернуть деньги! Какая-то уличная девка облапошила меня! Ее надо найти!

– На это надежды мало.

– Что? Меня ограбили, говорят вам, выманили у меня деньги, ничего не дав взамен, а вы отказываетесь мне помочь?

– Видите ли, мистер Саймак, с юридической точки зрения вы не можете вчинить иск. В этой стране подобный вид сделки законом не признан.

– Ну, отлично! Значит, я не добился удовлетворения своих требований от этой девки, от полиции, а теперь мне в этом отказывает и посольство Соединенных Штатов? Где же правда?

Даннинджер с капитаном морской пехоты расставили посты и разработали меры безопасности: в комнату, где лежал Горенко, никто, кроме мисс Хилъярд, доступа не имел. Все прочие могли войти лишь с личного разрешения Шеннона, Данннджера или Филана.

Новый часовой в коридоре кивнул Шеннону.

– Вы меня знаете?

– Так точно, сэр. Вы - мистер Шеннон.

– Верно. Проводите меня.

Часовой довел его до дверей и сказал:

– Эй, Уильямс.

– Да?
– ответили из-за двери.

– Это Джин Стэнтон.

– Так.

– Со мной мистер Шеннон. Он хочет войти.

Ключ в замке повернулся, дверь приоткрылась, в неширокой щели появилось лицо Уильямса и ствол пистолета. Удостоверив-шись в том, что это и вправду Шеннон, охранник шагнул назад, давая ему пройти.

Шеннон требовал чтобы в комнате дежурили двое морских пехотинцев, однако их в посольстве катастрофически не хватало: из-за участившихся в последнее время угроз приходилось посы-лать их на охрану ещё нескольких объектов, принадлежавших США, хотя число полицейских там было увеличено. Кроме того, силы отвлекались на круглосуточное дежурство во время переговоров с вьетнамцами и в других посольских зданиях.

Шеннон прошел мимо ширмы, не дававшей с порога заглянуть в комнату, и оказался в просторном кабинете, окно которого смотрело на задний двор посольства. Горенко нельзя было оставлять в той комнате, где его ранили, и Шеннон распо-рядился перенести его в этот запущенный кабинет на том же этаже, надеясь, что русский будет здесь в большей безопас-ности.

Шеннон поздовался

с мисс Хилъярд, сухопарой невозмутимой женщиной лет сорока со взбитыми рыжими волосами и повадками классной дамы. Койки Горенко и Спивака стояли на составлен-ных письменных столах, на уровне груди взрослого человека, и находились в противоположных концах кабинета. Мисс Хилъярд раскладывала на белых простынях термометры, кипятильники со шприцами, эмалированные тазики, вату, бинты.

– Ну, старина, как мы себя чувствуем?
– обратился Шеннон к Спиваку.

– Терпимо. Спасибо, сэр.

– Тебе нужно что-нибудь? Может быть, пить хочешь?

– Нет, сэр, благодарю вас.

"Стойкий парень", подумал Шеннон и сказал:

– Захочешь меня видеть, только скажи мисс Хилъярд.

– Хорошо, сэр. Спасибо.

Шеннон подошел к другой кровати. Горенко лежал с закры-тыми глазами. Шеннон переглянулся с сиделкой.

– Как он?

Та, поморгав маленькими светло-карими глазками, поджала губы:

– Кровотечение приостановилось. А доктор скоро придет?

– С минуты на минуту.

Зазвонил телефон, и когда Шеннон потянулся взять трубку, сиделка сказала:

– Очень пронзительный звук, прикрутите немного.

– Сейчас. Да!

– Дик, спуститесь к нам сейчас же. Посол вызывает, - ус-лышал он голос Торелло.

– Иду, - ответил он и повернулся к мисс Хилъярд, выглядевшей в своем синем платье и белом переднике как воплощение покоя.
– Вам что-нибудь нужно?

– Нужно, - ответила она.
– Нам нужен доктор.

В приемной посла Торелло сказал:

– Он внизу, ждет вас в машине.

– Далеко ли собрался?

– Французы попросили немедленно прибыть в МИД, на Кэ-д'Орсэ. Старик хочет, чтобы вы поехали с ним.

– Ого! Пожелайте нам "ни пуха, ни пера", Джон, - и он по-спешил вниз.

Посол курил, ожидая его в автомобиле, стоявшем у личного подъезда, и кивнул в ответ на извинения Шеннона. Лицо у него было каменное: без сомнения, он предвкушал неприятнейший разговор с французами. Вызывает министр иностранных дел и означать этот вызов может только нажим.

– Есть новости?

– Нет, сэр.

– Мы подробно информировали Вашингтон обо всем, что слу-чилось, но ответ ещё не пришел.

Автомобиль выехал со двора на Площадь Согласия, нежив-шуюся в лучах полуденного солнца. Французы отмечали оче-редную годовщину чего-то, стекла автобусов были украшены трехцветными флажками, в фонтанах переливались зеленоватые струи. Все сияло, как только что вымытое. "Нигде в Европе нет такого света, - подумал Шеннон.
– Неудивительно, что на берегах Сены рождались такие художники".

Миновав мост Согласия, они свернули направо, проехали мимо Национального Собрания и оказались у здания Минис-терства. Их примет министр, думал Шеннон, в присутствии какого-нибудь ответственного чиновника. Кэ - это одна из главных твердынь и оплотов голлизма. Неудивительно, МИД так давно ждал нового монарха, который мог бы по достоинству оценить его изысканность, утонченность, ледяной ум, всесто-роннюю образованность, ловкость, дар интриги, своекорыстие и остроумие, - и вот этот монарх пришел. По сравнению с ними чиновники Вашингтона и Уайтхолла всегда будут выглядеть косолапыми мужланами, точно так же, как речь нашего пре-зидента покажется мычанием после полуторачасового высту-пления де Голля, умеющего загипнотизировать недружелюбно настроенную аудиторию блистательными, безупречно выстро-енными периодами без единой стилистической шероховатости или грамматической погрешности - периодами, от которых не от-казался бы и Марсель Пруст.