Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!
Шрифт:
– Это невозможно: идет война, и неизвестно, как поведут себя союзники в будущем году, а потому отдавать офицеров было бы не совсем правильным, – возразил первый министр.
– А разве я сказал, что это должны быть военные? – улыбаюсь как можно дружелюбней. – Моей стране требуются лекари, зодчие, корабельщики, опытные учителя мореплавания; на худой конец пойдут людишки, хорошо знающие крестьянское ремесло.
– И много таковых требуется? – тут же поинтересовался Альберони.
– Столько, сколько найдете, лишним никто не будет точно, всем желающим найдется работа и крыша над головой как минимум, –
– А качество… товара вас интересует? – осторожно поинтересовался первый министр пару минут спустя, когда вновь отвернулся к окну.
– Что вы имеете в виду, сеньор Альберони?
– У нас в Испании очень строги законы Церкви, из-за чего многие люди порой оказываются в темницах, ожидая приговора церковного суда, – пояснил первый министр и многозначительно замолчал, поворачиваясь ко мне лицом.
– Я вас понял. Думаю, что если люди действительно ценные и знающие, то моя страна не будет относиться к ним как к преступникам и с радостью займет этих грешных людей праведным трудом, – с улыбкой отвечаю ему, украдкой поглядывая на королеву и отслеживая ее реакцию.
– Это очень хорошо, сеньор посол, пусть так и будет. Думаю, мы сможем помочь вам в этом в самом скором времени, а с одним лекарем уже даже в ближайшее время, – усмехнулся Альберони. – В знак дружбы и взаимовыгодного сотрудничества.
– Интересно, кто же это?
Столь быстрого эффекта я, признаться, не ожидал.
– Один старый зубодер, Рауль Гариэнтос. Он чем-то провинился, да так, что ему предъявлены такие обвинения, что на десяток лет тюрьмы хватит с лихвой; да вот только он уже немолод и вряд ли выдержит такое. Поэтому наказание можно будет изменить: взамен тюрьмы – ссылка, только и всего.
– Замечательно, если так. Думаю, мы сможем плодотворно сотрудничать вместе…
Планомерно, словно на каком-то рынке, мы начали обсуждать условия столь заманчивого для обеих сторон предложения. Русь еще нескоро будут воспринимать всерьез, так что отток светлых голов не будет пресекаться, скорее, наоборот, будет только поощряться, как, к примеру, в свое время было с ворами и смутьянами в Англии, когда она заселяла Америку; впрочем, она и сейчас проводит такую же политику. Разница лишь в том, что, в отличие от Англии, Россия с удовольствием примет под свое крыло отверженных испанцев, а заодно и воспользуется всеми их знаниями и умениями. Впрочем, время покажет.
Покидая кабинет королевы сразу же после разговора, я услышал, как она едва слышно с тоской сказала: «Сейчас мы в рядах побежденных, а может случиться так, что мы окажемся в рядах отверженных. Я не желаю такой судьбы для своей страны, сеньор посол. Помните об этом».
Замерев на месте на пару секунд, я вышел, давая понять, что прекрасно слышал фразу королевы. Но вот только как я-то могу ей в этом помочь? Задачка не из легких, и как решить ее, честно признаться, я пока не имею ни малейшего представления. Впрочем, есть еще три года до подписания мирного договора, столь унизительного для Испанского королевства.
Получив от аудиенции все, что нужно, я отправился в гостиницу. Предстояло хорошо подумать над теми пунктами первоначального договора, которые удалось выбить из королевы и первого министра, а заодно и прицениться к тому, что же наобещал
Известие о том, что переговоры прошли успешно, для всех представителей посольства, начиная с боярина Долгомирова и кончая последним слугой, стало действительно радостным: все же путь, пройденный нами, оказался не напрасным. Однако рассказывать о собственных планах, да и о самом договоре я не стал, главное, что контакт есть, а остальное приложится, если к делу с умом подойти.
Но посидеть над интересующими меня вопросами мне так и не удалось: как это обычно бывает, в самый неподходящий момент вмешался его величество случай. В этот же вечер, как только я приготовился внимательно изучить набросанные на скорую руку пункты договора, ко мне в комнату ввалился окровавленный граф Гомез. Ничего не соображая, он еле-еле шевелил языком и с трудом говорил что-то о «кровной мести рода».
Разбираться во всем этом надо было сразу же, да и помочь графу следовало как можно скорее, не то он истечет кровью прямо возле моей кровати.
– Сергей, Руслан! – позвал я гвардейцев из соседней комнаты.
Тут же на пороге появились гвардейцы, с немым изумлением глядящие на лужу крови, растекшуюся под телом Алехандро, которого я прислонил к подножию кровати, кое-как перевязав кровоточащую рану в предплечье.
– Найдите лекаря и прикажите местным слугам согреть воды.
– Будет сделано, ваша светлость!
Пара воинов скрылась за дверью, оставив меня с бредящим графом.
– Никифор!
– Я здесь, господин.
Камердинер стоял на пороге с парой белых полотенец и маленьким тазиком в руках; по комнате сразу же потекли запахи травяного сбора и лесной свежести.
Не спрашивая ничего, Никифор подошел к Алехандро, достал откуда-то из вороха своих одежд маленькие ножницы, разрезал ими рукав рубахи, а чуть погодя то же самое проделал и на штанине, где, как оказалось, тоже была рана, правда, не столь опасная, как в предплечье.
Внизу уже суетилась прислуга, растормошенная гвардейцами. Зычный голос Олега был слышен так хорошо, что даже закрой я уши ладонями, и тогда слышал бы каждое слово лейтенанта. Четверо из воинов тут же приготовили оружие к бою: все же ночь на улице, а кровники вряд ли будут спрашивать, кто перед ними, если они, конечно же, умудрились выследить, в каком доме скрылся раненый граф.
Пока искали лекаря и готовились к обороне, Алехандро пришел в себя. Бледный, с вымученной улыбкой на губах, он как можно короче рассказал о случившемся, начав с самого начала.
Выяснилось, что с давних пор род графа Пилар-Гомеза был приближен к трону арагонских монархов, постоянно поддерживая их во всем. А как у любого влиятельного семейства Испании, тем более считавшегося раньше одним из сильнейших и влиятельнейших в Арагоне, может не быть врагов?
Если первое время после падения королевства было еще спокойно, то потом, когда сохранилась лишь частичная автономия, роду Гомез стали все больше и больше предъявлять плату кровью, вырезая сторонников графов и их юных отпрысков. Конечно, в ответ графы вместе со своими вассалами вырезали семьи своих врагов, не щадя ни стар ни млад, убивая даже младенцев…