Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!
Шрифт:
Как ни удивительно, но полк в полном составе вышел из Выборга уже через три дня. Быть может, из-за того, что вся интендантская служба была в руках временного коменданта генерал-майора Третьяка, а может, из-за того, что в самом полку за каждую роту отвечал ее непосредственный командир – капитан или лейтенант, соединявший в себе и интенданта, и тактика, и сурового родителя.
Причем возраст самого командира почти всегда был тот же, что и у его подчиненных. Однако порядок и дисциплина, вводимые суровой наукой корпуса и его наставников, давно приучили витязей к такому порядку, приветствуя умеренную инициативу в собственных рядах, ибо каждый из братьев знал, что единство и выучка корпуса – его сила, и не стоит нарушать эти правила, целиком
Странное дело, но лидерство поставленных старших командиров и обер-офицеров никем не оспаривалось, будто так и должно быть, чего нельзя сказать о младших должностях в корпусе, где постоянно велась борьба, побуждая сержантов и капралов сохранять форму и постоянно совершенствоваться, чтобы всегда превосходить своих солдат, а лейтенантов и капитанов – постоянно быть первыми. Потому что узы братства тем и хороши, что все в нем равны, и человек, благодаря своим способностям, может подняться довольно высоко, не чувствуя спиной неприязненный взгляд высокородной аристократии.
Это прекрасно понимали и царевич, и Прохор, но избежать всех проблем попросту нереально, да и ни к чему это. Как-то Старший брат заметил, что гвардия тем и хороша, что постоянно находится на передовой, по своей сути являясь знаменем для остальных регулярных полков, которые должны равняться на нее. Но стоит гвардейским батальонам осесть на месте, пустить корни (к примеру, в столице), и воины постепенно становятся хилыми и рыхлыми, не являющимися теми, кем они были еще каких-то десять лет назад.
День за днем солдаты в темно-зеленых мундирах маршировали по ужасным дорогам северо-запада Руси, пробираясь по лесам и весям, ночуя в палатках, сделанных из льняной парусины. Палатка напоминала небольшой домик с вертикальными стенами и четырехскатной крышей. Вход был один, с небольшим пролетом – тамбуром. На боковых стенках имелась пара откидывающихся полотен – окон, – для освещения в дневное время. В крыше, рядом с основным шестом, удерживающим крышу, находилось небольшое дымоходное отверстие. Также кроме основного шеста были четыре поменьше, устанавливающиеся по углам палатки; кроме того, углы палатки натягивались до упора при помощи железных клиньев и веревок.
Палатки были специально сделаны в корпусе Русских витязей по проекту наместника Рязанской губернии, для того чтобы молодые защитники Руси могли укрыться в них от непогоды или вовсе поставить целый городок.
Как бы то ни было, но с каждым днем опыт обращения с новым приобретением давал о себе знать. Не было пожарищ, перестали рваться от перетяжки веревки, не зияли дырками и прорехами крыши. Витязи с должной практичной смекалкой подходили к своему обеспечению, находя способы латания, замены или вовсе предлагая собственные варианты обустройства стоянки, помогая тем самым в создании «Ряда правил должного похода в непогоду и сырость», пишущихся на привалах и ночевках в шатре полковника.
Дороги и мосты были в столь ужасном состоянии, что порой сам Прохор диву давался, как так получилось, что их маршрут проходит согласно размеренному плану и распорядку, составленному им самим с учетом тяжелой дороги. Быть может, все было бы не так, если бы не полевые кухни и хлебопекарни витязей, идущие наравне с колонной, умудряющиеся при этом на ходу готовить нехитрую солдатскую пищу, тем самым сокращая ненужное стояние на месте в ожидании своей порции.
Дорога шла по местам относительно безлюдным, лишь изредка вдалеке струились дымовые ручейки, штопорами ввинчивающиеся ввысь. Однако даже в таких местах случилось то, чего никак не ожидал полковник. Малолюдность и плохая заселенность данного края привели к тому, что шайки разбойников, подыскивая местечки для своих пристанищ, обживались чуть ли не на самой дороге. Две шайки, не разобрав в вечерних сумерках войсковых разведчиков, попытались было
Памятуя о наказе Старшего брата, витязи приготовили веревку для каждого из разбойников, развесив их прямо возле поселения, лишь только главари ватажников оказались целыми. Правда, разбитые лица и опухшие от ударов прикладами тела внушали серьезные опасения насчет их дальнейшего благополучного путешествия в Рязань, но это уже как Бог решит: возьмет к себе, значит, судьба, а нет, тогда разбираться с ними будут служивые из службы безопасности.
С каждым днем погода ухудшалась все сильней, теперь к сырости и слякоти добавились северный ветер и морозные ночи. Если бы не присланные в последнем обозе тулупы, называемые не иначе как бушлаты, то многие из витязей замерзли бы в первую неделю или слегли бы в постель в первой попавшейся деревеньке. Переход действительно оказался сложным, но, как бы то ни было, вместе с морозом дороги улучшились, грязь замерзла, а снег еще толком не выпал, тем самым давая воинам возможность ускорить и без того быстрый марш по бескрайним просторам России.
По пути колонне витязей, движущейся вместе с артиллерией и немаленьким обозом, встречались в основном купцы и гонцы, спешащие пробраться сквозь надвигающуюся непогоду как можно быстрее. Вечерами, на привалах, чтобы хоть как-то отвлечь уставших братьев, командиры устраивали беседы со своим личным составом. Что за беседы? Ответ довольно простой: ведь обучение в корпусе само по себе многоплановое, и предметы, преподаваемые в нем, в разной степени давались каждому из взводов, хотя сами по себе и были стандартными. Однако главной темой обсуждения и разговоров была история. Да-да, именно она, со времен античности и до наших дней. Витязи обсуждали то, что им было малопонятно, узнавая нечто важное для себя у своих командиров, в прошлом таких же кадетов, как и они.
С одной стороны, такое тесное сближение командиров и подчиненных было нарушением устава. Однако с другой, в том же уставе сказано: «Командир витязей, будь то капрал или полковник, должен в первую очередь быть для витязей родным братом, заботящимся о них со всей строгостью и любовью, а сами витязи должны как послушные младшие братья слушаться своих командиров, оберегать их и брать с них пример».
Составляя Устав витязей, царевич долгое время думал о том, что и как в него внести, не «перепрыгивая» эпоху. Именно так появилось братство воинов, скрепленное между собой невидимыми узами. Однако был один минус, о котором Старший брат долго думал, но так и не придумал, как его убрать. Дело в том, что корпус Русских витязей становился закрытым воинским объединением, в которое просто-напросто не допускались другие лица. Корпус постепенно обособлялся от других воинских объединений, а сами витязи, приобретшие в нем вторую семью, сплочен-нее относились друг к другу, помогая не только своему взводу, но и младшим собратьям по набору.
Конечно, были и драки, и стычки между взводами – все то, что отличает замкнутый мужской коллектив от гражданского общества, – но, благодаря работе наставников и отца Варфоломея, отдававшего себя без остатка любимому делу, чувство соперничества постепенно сменялось чувством единого братства, которое начинало проявляться даже не в самом корпусе, нет. Оно появлялось уже после того, как кадеты выходили из единого лона Корпуса витязей.
В полку, службе безопасности, ПБР – везде, где появлялись витязи, можно было видеть не только самих молодых воинов, но и их собратьев, часто помогавших им, подставляя свое плечо в любой ситуации. Медные кольца с годом выпуска и именем кадета уже не казались обычными безделушками, не стоящими внимания. Сейчас, по прошествии двух лет, набор в корпус увеличился до семисот кадетов, при этом на следующий год ожидалось пополнение не меньшее, чем в этом году.