Потерянные души Уиллоубрука
Шрифт:
Она повернула голову, собираясь умолять, чтобы он выслушал ее, но мягкие слова комкались во рту, слипаясь, как глина. Палата расплывалась, тускнела, углы скручивались, утопая в клубящейся дымке. Лицо санитара слилось с белой униформой, черты доктора смазались, его глаза и рот смялись в серую массу.
— Не волнуйтесь, Розмари, — сказал доктор; его голос замедлялся, приобретал глубину, как запись на неправильной скорости. — Теперь вы в безопасности. Просто расслабьтесь. Обещаю, мы не допустим, чтобы вы себе навредили.
— Я не Розмари, — пробормотала она. — Я…
Закончить она не успела. Веки налились свинцом;
Этот сон Сейдж знала наизусть, как слова любимой песни. Один и тот же кошмар, который наваливался на нее почти каждую ночь с тех пор, как умерла Розмари; она падала в него снова и снова, скатывалась кувырком, засыпая и просыпаясь, не понимая, где реальность, а где нет. Разница между этим кошмаром и остальными заключалась в том, что, по сути дела, он был ужасным воспоминанием; надрывая ей сердце, перед нею прокручивался тот последний раз, когда она видела Розмари живой. И Сейдж ничего не могла сделать, чтобы остановить его приближение, — тем более сейчас, плавая в глубокой наркотической отключке.
В кошмаре она сидела на кровати, разбуженная, как обычно, полуночными разговорами сестры с невидимыми людьми. Но в этот раз постель Розмари была пуста, на матрасе лежала лишь груда смятых простыней и скомканная подушка. Сейдж оглядывала темную спальню, ища, где прячется сестра, но бледного пятна ее лица нигде не было видно. И чем пристальнее Сейдж всматривалась, тем больше ей казалось, что все в комнате движется. Тени перемещались, меняли очертания, и Сейдж спрашивала себя: а что, если Розмари и впрямь говорит правду и мебель передвигается сама по себе? Затем она увидела сестру: та съежилась в углу, что-то бормоча и хихикая, прикрывая рот руками, словно когтистыми лапами.
— Что ты делаешь? — спросила Сейдж.
И вдруг Розмари начала кричать. Невероятно громкий скорбный вопль, исходящий словно от дикого зверя, повторялся снова и снова, стихал и опять гулко разносился в темноте.
— В чем дело? — спрашивала Сейдж. — Перестань вопить и скажи мне, в чем дело!
Розмари начала кричать еще громче.
Сейдж свернулась в тугой клубок, заткнула уши, но жуткий вой пробивался сквозь дрожащие пальцы. Она обещала сестре всегда защищать ее, но Розмари следовало слушаться и делать то, о чем ее просят. А та не слушалась, и Сейдж не понимала, от чего ей защищать сестру.
— Хватит, пожалуйста! — кричала она.
Затем дверь распахнулась. Вошла мать, включила верхний свет; ее лицо было искажено тенями, глаза лихорадочно обшаривали спальню.
— Что тут такое?
Следом ввалился Алан, без рубашки, с мутными глазами:
— Что за черт…
— Хватит! — голосила из угла Розмари. — Хватит! Хватит!
Увидев Розмари, мать подошла к ней, присела рядом, принялась ощупывать ее лицо, руки и ноги, ища ушибы или раны.
— Что случилось? В чем дело? — Через плечо она оглянулась на Сейдж: — Что случилось? Что ты натворила?
Сейдж замотала головой, все еще закрывая руками уши.
Внезапно Розмари смолкла, скривив лицо. Затем глаза
— Она не может дышать! — вскрикнула мать. — О господи. Алан, помоги же!
Растерянный отчим не знал, что делать, затем бросился в угол, где сидела Розмари, и опустился перед ней на колени.
— Тихо, тихо, — приговаривала мать, осторожно трогая лоб и руки Розмари. — Все в порядке. Просто расслабься, дыши глубже. Мы здесь. Все будет хорошо.
— Они меня душат, — причитала Розмари. — Не дают мне дышать.
— Что? — не поняла мать. — Кто тебя душит? О чем ты?
Розмари снова начала кричать. Сейдж казалось, что это никогда не кончится.
Мать посмотрела на Алана:
— Сделай же что-нибудь!
— Господи Иисусе, Розмари, — буркнул он. — Прекрати!
Ты напугала маму до полусмерти!
— Бесполезно, — заявила мать.
Алан вытаращился на нее:
— Ну и каких, на хрен, действий ты от меня ждешь?
— Ей нужен врач!
Алан выволок Розмари из угла, подхватил на руки и направился к двери, пытаясь удержать падчерицу, размахивающую руками и ногами. Она продолжала кричать, брыкаться и колотить его по спине.
— Не надо! — причитала мать. — Что ты… Алан! Осторожно!
— Ей нужно в больницу, — бросил Алан, вынося Розмари из комнаты.
Мать последовала за ними, оставив Сейдж одну на кровати.
На следующее утро мать позвонила из больницы и объяснила, что Розмари кричала от боли, что у нее ужасно высокая температура и она очень испугалась, потому что не могла дышать. Врачи подозревают воспаление легких, так что она пару дней побудет в больнице. На это время Сейдж можно остаться дома и не ходить в школу; мать позвонит директору и предупредит его.
Затем что-то случилось. Сейдж понятия не имела, что именно, но на следующий день мать пришла домой в слезах. Врачи сделали все возможное, однако Розмари была слишком слаба. Она не выжила.
Больше всего сейчас Сейдж хотелось свернуться в клубок и снова заснуть, сложив ладони под щекой, скользнуть назад, в покой забвения. Кошмар преследовал ее всю ночь, измотав как никогда в жизни. Она попыталась поменять позу, но на руки и ноги словно давило что-то тяжелое, будто ее держали за лодыжки и запястья, не давая шевельнуться. Голова была тяжелее булыжника, а тело ощущалось как после драки, каждый мускул болел и ныл. Простыня под ней была холодной и мокрой, воздух отдавал вонью мочи и отбеливателя. Сейдж опять опрокинула слишком много коктейлей? Перебрала стопку-другую? Нет, такого похмелья у нее никогда не случалось. Тут было нечто другое. Нечто очень-очень скверное.
Сейдж попробовала сесть, но что-то давило на грудь, не давая приподняться. Она открыла глаза, поморгала, возвращая ясность зрению. Лампа под потолочным куполом наполняла комнату туманным желтым свечением. В серых стенах были не окна, а белые шкафы, и еще имелись странные металлические аппараты вроде медицинского оборудования. Она определенно не в своей спальне. И не в спальне какой-нибудь из подруг — так где же?
Она посмотрела вниз, на ноги и руки. Неудивительно, что они не слушались: запястья и лодыжки были пристегнуты кожаными ремнями к бортам каталки; грудь тоже пересекала широкая кожаная лента. Может быть, она, Сейдж, попала в аварию? И очутилась в больнице?