Потерянные души Уиллоубрука
Шрифт:
Репортеры уехали.
— Вот черт, — сказала Сейдж, останавливаясь и переводя дух. Ледяной ветер ножом терзал легкие. Что же теперь делать? Если Эдди расскажет доктору Болдуину о Розмари, а тот не поверит ему или попытается замять дело, Сейдж не удастся выбраться из Уиллоубрука и выяснить, кто убил сестру. Эдди оглянулся и с досадой развел руками. Утерев мокрые щеки негнущимися ладонями, Сейдж подошла к нему. Нужно все-таки попытать счастья с доктором Болдуином, зайти к нему в кабинет и рассказать об их находке. Ничего другого не оставалось.
И тут Сейдж остолбенела. Из главного входа шестого блока вышли
— Сделай вид, что идешь на работу, Эдди, и войди в здание, — пробормотала она. — Веди себя так, будто все в порядке. Потом ты снова выйдешь, заберешь меня, и мы вместе пойдем к доктору Болдуину.
Она до боли стиснула кулаки, ожидая, что предпримет Эдди. Оправдывая ее надежды, он свернул на тротуар, ведущий к двери в конце крыла здания. Но доктор Болдуин уже заметил его, поднял руку и окликнул. Эдди остановился, и доктор Болдуин направился к нему.
Сейдж затаила дыхание. Они уже знают, что ее нет в шестом блоке? Они пересчитывали пациентов, когда телевизионщики уехали?
Она была слишком далеко, чтобы расслышать разговор, но доктор Болдуин со сжатыми кулаками и перекошенным от гнева лицом начал кричать на Эдди, затем вытянул руку и указал ему на шестой блок, словно приказывая идти внутрь.
Эдди отступил, но доктор Болдуин крепко вцепился ему в запястье. Когда подскочили Уэйн и Марла и подхватили Эдди под руки, у Сейдж занялось дыхание. Почему они так с ним обращаются? Неужто думают, что это он провел внутрь репортеров?
Ей хотелось крикнуть, чтобы его оставили в покое, что Эдди не сделал ничего дурного, но она зажала себе рот ладонью. Доктор Болдуин не станет ее слушать, а если решит, что Эдди помогал ей сбежать, им обоим не поздоровится.
Глядя на далекий главный вход в Уиллоубрук, она прикинула, не рвануть ли ей туда. Закавыка, однако, была в том, что даже если она сумеет незаметно добежать до ворот, мимо охранника средь бела дня ей не проскочить. А если дождаться темноты? Она оглядела ближние здания и деревья. Если укрыться за одним из них, можно продержаться до вечера, а потом смыться. Даже если ворота к тому времени закроют, она как-нибудь проберется через лес. А очутившись на свободе, приведет сюда полицию и покажет тело Розмари. После этого доктору Болдуину придется ее отпустить. Ему будет некуда деваться.
Затем она оглянулась на шестой блок и застыла от ужаса: через сугробы, бороздя снежные наносы, к ней пробирались Уэйн и Марла. Стряхнув оцепенение, Сейдж вскочила и ринулась к деревьям, оскальзываясь и ерзая ногами в громадных ботинках, спотыкаясь и чуть не падая. Колючий морозный воздух разрывал грудь. Где-то на полпути к перелеску она рискнула оглянуться, уверенная, что оторвалась от преследователей, и вскрикнула: Уэйн был всего в нескольких футах от нее; выдыхая в холод клубы пара, он тянул к ней покрытые татуировками мускулистые руки. Она прибавила ходу, но увязла в снегу и упала ничком в высокий сугроб.
Уэйн вырос над ней,
— На этот раз вы с дружком заигрались, — рявкнул он. — Опустили меня — огребете по полной.
— Убери руки! — вскрикнула Сейдж. — Мы нашли Розмари!
— Да кто бы сомневался, — ответил Уэйн, вцепился ей в плечо и поволок обратно к шестому блоку. Сейдж колотила его по лицу, по плечам и груди, но вырваться не смогла.
Наконец до них добралась запыхавшаяся Марла, переводя дух и хромая сильнее прежнего. Она схватила Сейдж за другую руку.
— Чтоб тебя. Что ты на этот раз учудила?
— Мы нашли мою сестру! — воскликнула Сейдж. — Мертвую.
Марла закатила глаза.
— Господь милосердный. Опять эта шарманка про сестру.
Сейдж собралась было рассказывать дальше, но ей не хватало воздуха. Да и какая разница, поверят ей Уэйн и Марла или нет. Доктор Болдуин — вот кого ей нужно убедить, и на это уйдут все ее силы, до последней капли. Измотанная физически и эмоционально, она спотыкалась и оступалась, пошатываясь, как пьяная, и буквально валясь с ног через каждые несколько шагов. Наконец выведенный из себя Уэйн подхватил ее на руки и понес через двор. Она закрыла глаза и старалась не думать о том, как его руки держат горло Розмари, переносят ее окровавленное тело. На обледенелом тротуаре перед шестым блоком санитар опустил Сейдж на землю и пихнул в спину так, что она едва удержалась на ногах. Эдди поспешно подхватил ее.
— Зачем так грубо-то, — окрысился он на Уэйна.
— Поговори еще, ушлепок, — глумливо хмыкнул Уэйн. Оттолкнув Эдди, он потащил Сейдж к доктору Болдуину, все еще не оправившемуся от неожиданного визита газетчиков. Волосы у него сбились на сторону, воротник рубашки перекосился. С затвердевшим от злобы лицом он уставился на Сейдж.
— А ты здесь за каким чертом? — буркнул он.
Сейдж посмотрела на Эдди. Интересно, его доктор Болдуин тоже спрашивал, как он здесь оказался? Врачу известно, что они были вместе? Лицо Эдди ничего не выражало. Как знать, солжет он или расскажет правду.
— Я-я нашла Розмари, — выдавил она. — Она убита.
Доктор Болдуин вздернул подбородок и уставился на нее, словно у Сейдж выросло еще две головы.
— Господи боже, — саркастически проговорил он. — Теперь я знаю все. — Он глянул на занесенную снегом лужайку. — И где же она — там, за деревьями? Окопалась в каком-нибудь сугробе?
— Я знаю, что вы мне не верите, — заторопилась Сейдж. — Но это правда. Она в туннелях. И ее убили.
Доктор Болдуин шлепнул себя ладонью по лбу, осклабившись, как человек на грани потери рассудка.
— Ну конечно, — бросил он. — Как же я об этом не подумал. Довольно глупо с моей стороны. — Затем, потемнев лицом, он обратился к Уэйну. — Забери ее и посади в яму. Пусть раз и навсегда запомнит, чем чреват побег. Мне плевать, сколько она там просидит. Сейчас нужно выяснить, как эти треклятые репортеры пролезли сюда, и вмять скандал. А уж потом будем соображать насчет ее последней выходки.
Уэйн опять схватил Сейдж. Марла вцепилась в другую руку.
— Нет! — вступился Эдди. — Она говорит правду. Тело ее сестры спрятано в главном эксплуатационном туннеле, что ведет к служебной стоянке возле больницы. — Он посмотрел на доктора Болдуина: — Мы можем показать.