Потерянные души Уиллоубрука

Вайсман Эллен Мари

И даже это можно было бы пережить, только бы ее выпустили отсюда. Она столько раз уже спрашивала у медсестер про выписку, что они стали игнорировать ее. Сейдж отпихнула поднос с месивом. Если бы ей вернули одежду, она сама ушла бы, но штаны и майка были в стирке. Разумеется, она понятия не имела, куда идти, но об этом можно подумать по ту сторону ворот Уиллоубрука.

Кто-то постучал в дверь — быстрые, настойчивые удары. Сейдж подняла голову, когда дверь открылась.

Детектив Нолан.

Она опустила взгляд. Он должен был помогать

ей. А вместо этого снова упрятал под замок.

— Как самочувствие? — поинтересовался следователь.

Она вскинула глаза:

— Самочувствие?! Доктор Болдуин снова меня запер, а Эдди чуть не укокошил. Какое, по-вашему, у меня самочувствие?

— Я знаю, — пробормотал он. — Надо было слушать тебя. Как мне заслужить прощение?

— Вытащите меня отсюда. Они хотят оставить меня на ночь.

— Я обещаю, что снова тебя не запрут. Мы все знаем, что ты не лгала и Эдди действительно приходил к тебе. Ко всему прочему обнаружилось, что красный «мустанг» был угнан в ту самую ночь, когда, как ты говоришь, Эдди появился у твоего дома. Затем машину бросили на Ричмонд-авеню. Владельца нашли в гараже с перерезанным горлом.

Она прикрыла глаза, пытаясь разобраться в новых фактах. Эдди был больной, это ясно, но он искренне считал, что помогает людям. Правда, в итоге он превратился в убийцу, с легкостью и без сожалений обрывающего чужие жизни. Скольких он убил? Десятерых? Сотню? Тысячу? Сейдж снова посмотрела на Нолана:

— Эдди мертв? Я его прикончила?

— Он в коме. Врачи говорят, что выживет, хотя неизвестно, очнется ли.

— А если очнется?

— Если он сможет предстать перед судом, его признают виновным в убийстве твоей сестры. И других жертв.

— Его отправят в тюрьму?

— Если признают виновным.

— Что значит «если»? Он сознался мне во всем. В убийствах Иви, Уэйна и Алана. Он и других пациентов Уиллоубрука убивал. И… — Она запнулась, не уверенная, стоит ли об этом упоминать. — Когда он пришел ко мне домой, это был не первый его побег из Уиллоубрука. Я не знаю, сколько раз он уходил оттуда, но вполне уверена, что на его совести масса пропавших детей на Стейтен-Айленде. Эдди сказал. что я могу называть его ангелом милосердия или Кропси.

— Господи боже, — выдохнул Нолан, покачивая головой. — Надеюсь, что он очнется и мы распнем сукина сына. И, конечно, отыщем других его жертв.

— А как насчет доктора Болдуина? С ним и другими ответственными лицами Уиллоубрука разберутся?

— Ну, благодаря тому репортеру, который проник в шестой блок, поднялась волна общественного негодования. Ходят слухи, что родители некоторых пациентов подают коллективный иск против Уиллоубрука в окружной суд США.

— Вот и хорошо. Надеюсь, вся администрация больницы отправится за решетку.

Детектив выпрямился на стуле.

— А прямо сейчас надо обсудить, что произойдет, когда ты выйдешь отсюда.

Глава двадцать шестая

На

следующий день Сейдж, сидя на краю больничной койки, тупо созерцала свои ботинки.

Несколько часов назад врач согласился выписать ее. Она приняла горячий душ, изведя уйму шампуня и мыла. Медсестра сменила ей повязку и вернула одежду — покрытую неотстиравшимися темными пятнами и мятую, но Сейдж было все равно.

И тем не менее никто не спешил к ней с бумагами. Оставалось только ждать. Ждать, какой еще неожиданный поворот примет ее жизнь.

Детектив Нолан обещал, что они вместе разберутся, куда ей податься, но со вчерашнего дня, когда он записал ее показания, от него не было ни слуху ни духу. Сейдж молча проклинала его. Теперь, когда она сделала за полицию всю работу и доказала, что убийцей был Эдди, следователь, вероятно, просто перешел к следующему делу.

Затем в коридоре послышались шаги. Повернулась дверная ручка. Сейдж подняла голову, готовая ко всему. Словно в замедленной съемке, дверь приоткрылась шире. Вошла улыбающаяся медсестра, остановилась в сторонке и придержала створку. Увидев, кто стоит за ней, Сейдж ахнула.

Первой вошла Дон, следом за ней Хэзер и детектив Нолан. Увидев Сейдж, подруги застыли, явно потрясенные ее изнуренным видом и перевязанными руками.

— Порядок, — сказала Сейдж. — Я выдержу.

Хэзер и Дон улыбнулись сквозь слезы и бросились к ней с объятиями.

— Господи! — воскликнула Хэзер. — Как ты?

— Не сердись, — вторила ей Дон. — Знай мы, что ты здесь, пришли бы раньше.

Не обращая внимания на боль в шрамах, Сейдж тоже обняла подруг, внезапно осознав, как изголодалась по физическому контакту, теплым объятиям и неравнодушным людям. Девчонки пахли сладкими духами и зимним воздухом, блеском для губ и мятной жвачкой. Отстранившись, Хэзер сжала в ладонях руку Сейдж. Всхлипывающая Дон тоже отошла в сторонку.

— Мы тебе очень сочувствуем насчет Розмари, — сказала Хэзер. — И насчет отчима. Поначалу мы думали, что ты злишься на нас из-за шуток про Кропси. А когда наконец позвонили тебе домой, Алан сказал, что ты уехала к какой-то тетке, о которой мы никогда не слыхали. Мы несколько раз пытались узнать, вернулась ли ты, но никто не брал трубку.

— Ной тоже собирался сегодня зайти, — добавила Дон, — но он только что устроился на работу в боулинге.

Сейдж презрительно фыркнула.

— Иветт, надо думать, не очень-то хотела, чтобы он пришел.

Хэзер нахмурилась.

— Иветт? Так вот что Ной имел в виду, когда просил передать тебе, что получил твою записку? Он сказал, что все объяснит и что ты все неправильно поняла.

У Сейдж чуть-чуть отлегло от сердца, но она отбросила мысль о Ное.

— Ты настоящий герой, — с улыбкой заявила Дон.

Сейдж горько усмехнулась. Она не чувствовала себя героем. Скорее испуганной, измученной девочкой, не имеющей понятия, куда ей идти и что делать дальше. Она посмотрела на детектива Нолана.