Потерянные в лабиринте. Возвращение к самому началу

Малиновская Марианна

Преисподняя Авадона… Бездна Аваддона… Если до этого Клеон с радостью и восхищением погружался в «видения» Города Света и с блаженством принимал каждое видение, когда как будто находился рядом с обитателями Дворца Эонов, то теперь он проклинал тот день и час, когда даже подумал о том, чтобы оказаться в своих видениях рядом с «бездной Авадона» и ее обитателями.

2.2. Бездна Аваддона

Проблема материальной субстанции была в ее постоянно растущей силе и в ее быстро увеличивающемся могуществе. То, что только недавно считалось беззащитной клеткой, окруженной точно такими же клетками, очень быстро развивалось, размножалось и адаптировалось к окружающей реальности.

Да,

соединения материальных клеток быстро формировались, также быстро распадались и вновь формировались во что-то совершенно другое. Да, при этом материя пожирала сама себя, и более сильные и сформировавшиеся формы поглощали более слабые и трансформировались. Да, это можно было бы назвать бесконечным «клеточным хаосом», который был неизмеримо омерзителен и не обращать на это внимания, если бы протоплазма все время оставалась в одном и том же состоянии. Но это было не так… С каждым новым соединением, с каждой новой формой материальная субстанция наращивала собственную силу и могущество, и то, что видел Клеон, выходящим из протоплазмы в результате бесконечных трансформаций и поглощений никак нельзя было назвать беззащитными материальными соединениями. Нет. В процессе бесконечной борьбы за выживание, в результате постоянного движения и размножения от протоплазмы отходили могущественные, сформировавшиеся Твари.

«Порождения бездны» – промелькнуло в сознании Клеона. Он даже не мог назвать их существами. Потому что привык считать существами нечто более гармоничное и вписывающееся в общую картину мира. Только сейчас Клеон осознал, что даже самые казалось бы уродливые существа, обитавшие на современной планете, можно было считать верхом гармонии и совершенства по сравнению с тем, что порождала первородная протоплазма.

«Гармония… вот что в них совершенно отсутствует – мелькнула снова мысль у Клеона, – у них нет даже намека на гармонию».

Только сейчас Клеон понял, насколько гармоничен и совершенен мир, в котором он живет, несмотря на все недовольства и споры по этому поводу. Клеон впервые в жизни увидел полное отсутствие гармонии.

Да, материальная субстанция обладала неограниченной силой и неограниченным могуществом; и эта сила, основанная на импульсах и инстинктах, возрастала с каждым новым движением. Но во всех порождениях материи не было и намека на гармонию. Вот почему невозможно было наблюдать за этим бесконечным развитием без содрогания. Вот почему, несмотря на свое непомерное могущества, существа, родившие и развившие сами себя, вызывали такой цепенящий ужас и омерзение. Их нельзя было описать и даже воспринять как зрительный образ, потому что человеческий мозг отказывался это принимать.

Несмотря на свое несовершенство и угасание, человеческий мозг все же был основан на восприятии космического совершенства и гармонии. С самого начала своего сотворения человеческие существа воспринимали мир уже в гармонии космического Света и материальной субстанции. И поэтому человеческий мозг не мог даже зрительно воспринимать бесформенное, беспорядочное и хаотичное существование материи. Вот почему, отрицая сам факт наличия существ, состоящих только из материальной субстанции, Клеон не мог, физически не мог дать им хоть какое-то описание, или хоть как-то осмыслить поступающую через зрительные органы чувств информацию.

«Порождения бездны»… мелькало в воспаленном мозгу, полностью прекратившем процесс восприятия и переработки поступающей информации.

«Порождения бездны»…

«Порождения бездны Авадона»…

Самые сильные и могущественные соединения материальной субстанции продолжали постоянно развиваться. Вот здесь эволюционисты были совершенно правы. Материя действительно постоянно двигалась и развивалась (если только это можно было назвать «движением» и «развитием» в привычном смысле этого слова). Речь шла о непрекращающихся транс-мутациях и перевоплощениях, которые шли в разных направлениях. Протоплазма продолжала кишеть простейшими соединениями

клеток, которые непрестанно распадались и соединялись вновь уже в других комбинациях. Процесс был безостановочен. При этом те, кто прошел первый этап развития и трансформаций, и те, кто вышел из протоплазмы, продолжали совершенствоваться, размножаться и развиваться.

Горы сформировавшейся плоти, натренированной в борьбе и поглощении себе подобных. Сущности, соединяющиеся друг с другом не по принципам красоты и гармонии, а по принципу необходимости. Порождения, один взгляд на которых останавливал дыхание и биение сердца. Несмотря на весь сковавший его ужас, Клеон не мог не заметить, что с каждым новым движением сила этих сформировавшихся материальных «созданий» возрастала.

Постоянная борьба и движение превращали этих Тварей в сильнейших и могущественных обитателей планеты. Формы и размеры Тварей, вышедших из «чистой материи», не могли не вызывать ужаса и омерзения. Но и отрицать их могущество и силу было бессмысленно. Отсутствие в чисто материальном мире какого бы то ни было порядка и гармонии диктовало свои законы существования. Это были жесточайшие и немыслимые законы, но именно они способствовали тому, что к самостоятельному существованию были готовы только самые сильные и могущественные. Твари, наполненные неимоверной силой, заполняли планету и распространялись по ней с невероятной скоростью. Все, чего те, «другие», хотели (если, конечно, можно было так выразиться), все, что они могли – это СУЩЕСТВОВАТЬ! Единственная основа «Других» и была – само существование. Теперь Клеон понимал, что вызывало такой ужас и омерзение. Существование ради самого существования. Ни мыслей, ни сознания, ни души, ни сердца, ни целей, ни планов, вообще – ничего.

Просто существование. Это было мерзким и бессмысленным. Это не помещалось в сознании, но именно это и наблюдал Клеон в своем видении бесконечной и беспредельной бездны материальной субстанции. В угасающем сознании Клеон видел уже сильнейших, устойчивых материальных Тварей, которые распространялись по планете и обустраивали свое существование.

Теперь Клеон понимал, что его так задевало, когда в изучении древних цивилизаций он наталкивался на непонятные и устрашающие формы и сооружения – неведомые и необъяснимые огромные базальтовые плиты под водой, каменные сооружения огромных размеров и непонятного назначения, образующих целый сети, чем-то напоминающие странные города.

Теперь он понимал, что до современного человечества дошли лишь жалкие крохи (слава Богу!) необъяснимых и непонятных сооружений, которые псевдо-научные и альтернативные теории объясняли по-своему. Большая часть этих находок находилась все же под водой и вызывала жесточайшие споры относительно своего происхождения и предназначения.

Раньше Клеон всегда внутренне холодел при виде этих странных древнейших сооружений, теперь все свои прежние страхи и непонимание Клеон воспринимал с горькой улыбкой. Формы неизвестных и устрашающих существ, подводные и наземные остатки громадных сооружений, теперь не вызывали совершенного никакого страха. Потому что Клеон понимал, что это лишь жалкие и не самые лучшие остатки царствования материальной субстанции.

Действительность была настолько ужаснее и омерзительнее, что ни одно человеческое племя, ни один человеческий народ не мог отобразить и сотую долю реальности ни в каких формах. Пытаясь изобразить «первородных богов» (!), даже самое примитивное человеческое общество пропускало эти образы через свое сознание, а значит придавало им черты хоть какой-то гармонии. Невозможно, совершенно невозможно было изобразить обитателей первозданной бездны Материи в их истинном облике. Ближе всего к пониманию природы и сущности так называемых «древних», как ни странно, подходили писатели-фантасты, которые часто расплачивались за это потерей рассудка. И все равно полностью представить и описать этот ужас было просто невозможно.