Потерявшиеся в России
Шрифт:
– Да так, по глупости, - отмахнулась Мила.
– Ага, любовь голову задурила, - засмеялась Даша.
– Это к Сенечке, что-ли?
– фыркнула Татьяна.
– Тоже мне, любовь. Так, школьное увлечение.
– Да что ты понимаешь, Тань?
– лениво возразила Мила.
– Первая любовь - это так романтично. У меня и сейчас от этой любви тепло на душе.
– Девочки, хватит воспоминаний, - остановила подруг Элька.
– Давайте уже выпьем.
– Пьем за дружбу, - согласился Толик.
Все выпили. Дружно застучали вилки по тарелкам. Мила с удовольствием,
– Ребят, давайте за Новую Россию, - встал Линкин Вовка.
– За то, чтобы она скорее встала на ноги, и чтобы мы все гордились ею.
– Не возражаю, - поддержал его Толик.
– Жаль только, что пока гордиться нечем.
– У тебя, Вов, ностальгия, и ты начинаешь любить Россию издалека. Только ты не представляешь в полной мере, что в России делается.
– Чиновники воруют, бандиты грабят, коррупция цветет буйным цветом, народ голодает... а дальше все по списку, - вставила Мила.
– Это называется первоначальное накопление капита-ла, - весело сказал Олег.
– Это называется свобода и демократия, - сказал То-лик.
– Вот ты сейчас говоришь такие вещи, за которые тебя при советской власти упекли бы за решетку... Мы же хо-тели свободы, вот она - свобода.
– Не надо свободу путать с анархией.... И, вообще, почему мы считаем, что демократия - это хорошо? Гитлер тоже пришел к власти демократическим путем.
– А дело не в демократии, а во власти, которую мы те-перь выбираем демократически. А как ведет себя эта власть - вопрос другой.
– Чего ты разошлась, Даш?
– не выдержала Элька.
– Ну их всех к черту. Давайте гулять.
– Да надоел бардак. Мне двадцать пять лет, а я на ро-дительской шее сижу.
– Иди в предприниматели. Теперь многие бизнесом занимаются, - посоветовала Татьяна. Ее Толик возил на своей машина товар из Москвы, в основном памперсы. Своей точки у него не было, но его товар охотно брали оп-том несколько магазинов, и это пока неплохо обеспечивало их с Татьяной.
– Зачем мне в предприниматели?
– Обиделась Даша.
– Я врач. Что, стране врачи не нужны? Во всем мире, между прочим, врачи - это средний класс со всеми вытекающими последствиями.
– Толь, а чего ты магазин не откроешь?
– спросил Вовка.
– Уж если занимаешься этим, развивайся.
– На какие шиши? Это уже совсем другие деньги.
– Возьми ссуду в банке.
– Ага! Ты знаешь, какие у нас проценты по ссуде? Это тебе не Бельгия. Обдерут как липку. Да еще под залог. Возьмешь и не заметишь, как квартиру потеряешь.
– За товаром в Москву ездишь?
– поинтересовался Вовка.
– В Москву. Куда ж еще?
– Не люблю Москву, - сказала Мила.
– Сплошная суе-та и вечная спешка. Все куда-то бегут, всем некогда. Наро-ду тьма, а спросить некого. В лучшем случае не ответят, а в худшем - облают... Господи, а за свои московские квар-тиры держатся так, будто вся провинция спит и видит, как у них эти квартиры оттяпать... А еще, помню, Маркес в моду вошел, так вся Москва с томиками в метро и в трол-лейбусах ездила.
– Так ты тоже читала Маркеса вместе со всеми, - под-колола Милу Элька.
– Ничего подобного, - засмеялась Мила.
– Я подожда-ла, пока ажиотаж спадет, и без давления извне прочитала, с большим удовольствием, между прочим... Да все у них напоказ. В провинции по-другому... И, вообще, мы боль-ше Россия, чем Москва, хотя Москва и смотрит на нас свы-сока... Говорю честно, я бы в Москве жить не хотела.
– Не скажи, подруга, - отозвалась Татьяна.
– В Москве возможности другие. Не сравнить. Столица - есть столица. Я бы пожила. Большой театр, Третьяковка, театр на Таган-ке, Покровский Собор, ГУМ, ЦУМ. Говорят, Москва до неузнаваемости меняется.
– Да только Москва и меняется. Наши зарплаты не меняются. А ты знаешь, сколько теперь билет в Большой стоит? Как раз Дашкиной зарплаты хватит, а моей так и мало будет.
В словах Милы звучала ирония. Татьяна промолчала
– Москва, конечно, не вся Россия, - поддержал Милу Толик.
– Но мир смотрит на Россию через Москву... А на-стоящая Россия - в провинции.
– Мальчики, девочки, ну, миленькие, хватит вашей политики, давайте веселиться, - взмолилась Элька..
– Русский человек без политики жить не может, - из-рек Олег.
– Кругом одна политика.
– И водка, - добавил Вовка. Он заметно опьянел, хотя выпил всего три рюмки водки, к которой не очень был привычен.
– Всё, всё. Пьем за Лину, за ее дите, которое уже гово-рит по-французски, и за русский футбол, который Вовка развивает и пропагандирует в Бельгии.
На короткое время воцарилась тишина, прерываемая фаянсовым звоном тарелок.
– Лин, расскажи, как там в Бельгии, попросила Даша.
– Нормально, - пожала плечами Лина.
– Чисто...А у вас тут бабки на каждом шагу семечками торгуют. Все ос-тановки лузгой заплеваны, и никто их не гоняет... И урн нет...
– Урны убрали отовсюду, когда после взрывов в Мос-ковском метро появилась террористическая угроза. А се-мечки продают, потому что кормиться надо. На пенсию в пятнадцать долларов не проживешь. У нас врачи и учителя месяцами зарплату не получают, а на предприятиях с рабо-чими расплачиваются продукцией. Так что кроме бабки с семечками, на трассах стоит народ и торгует игрушками, часами и глушителями для автомашин.
– Да-а! В России действительно много политики, - сказала Лина.
– Мы как-то уже успели отвыкнуть от этого. В Европе все проще.
– Европа зажралась, - зло сказал Толик.
– Народ стал инфантильным. Ему не до чего дела нет. Мало того, они даже мозги перестали напрягать. От сытой жизни отупели. Россия - слишком значительна, чтобы закрывать глаза на то, что в ней происходит, а Европа даже не почесалась, ко-гда Хрущев чуть не развязал мировую войну из-за Кубы. Посмотрел бы я тогда на Европу...Россия укрыла Европу от татаро-монгольского нашествия и от гитлеровской ок-купации спасла. А на Россию все плюют с высокой евро-пейской колокольни и смотрят как на помойку и сырьевую базу.