Потерявшийся во времени
Шрифт:
— Нет, я знал что вы уезжаете, но, — я не знал что сказать, как объяснить, да и навряд ли это имело сейчас какой-то смысл. Я вдруг представил себя на их месте и подумал, — ну вот и кончилась спокойная жизнь. Как легко разрушить тот хрупкий мир благополучия и спокойствия. Даже чувства, самые светлые и чистые, порой вторгаются в жизнь окружающих волнением и вводят их в водоворот эмоций и жизненных неурядиц.
— Но решили иначе, я правильно вас понял? — произнес Лерин отец.
— Да.
— Ну и что же вы собираетесь теперь делать?
— Расписаться.
— Угу, значит расписаться.
— Извините, я прекрасно понимаю ваши чувства по отношению ко мне, но поверьте, я совсем не хотел вас обидеть и уж тем более оскорбить. Просто так получилось, что мы спонтанно объяснились друг другу в любви, накануне вашего отъезда. Поэтому я и не смог с вами познакомиться
— В ваших словах есть доля истины и правдоподобия, поэтому, — он взглянул на жену и уже более спокойным голосом, произнес, — знаете что, давайте пройдем на кухню, попьем чаю и поговорим за столом.
— Простите, можно мне только вначале позвонить родителям и предупредить, что я задержусь?
— Да конечно, телефон вот здесь, — и он указал на трюмо, которое стояло в коридоре.
Я позвонил домой и, не вдаваясь в подробности, сказал отцу, который по привычке первым взял трубку, чтобы меня по возможности не ждали, поскольку я задержусь и, скорее всего до утра. Положив трубку, я вошел в кухню. Лерина мама уже разливала чай и, обращаясь к дочери, произнесла:
— Может быть, ты нас представишь Алексею?
— Конечно. Алеша, это мой папа, Виктор Степанович, а это мама, Зоя Николаевна.
— Кутилин Алексей Михайлович, — представился я и сел рядом с Лерой. Она поставила передо мной чашку с чаем и придвинулась ко мне.
— Да Алексей Михайлович, задали вы нам задачку. Прямо и не знаю что сказать. Даже если, как вы выразились спонтанные у вас чувства у обоих, о чем-то вы все же думали или нет?
— Если честно, то нет.
— Спасибо за откровенность, — и Лерин отец впервые за все это время усмехнулся.
— Нет, самое главное, столько раз говорить нам о том, что ты встречаешься с Алексеем и ни словом, ни обмолвиться о том, что вы собираетесь пожениться. Зоя Николаевна, это что новые веяния?
— Возможно, — ответила слегка успокоившаяся Зоя Николаевна.
— Так-так, и все же давайте обсудим, что делать, потому что отменить поездку я, как вы понимаете не в силах. Надеюсь, с этим вы согласитесь Алексей?
— Да, — произнес я, пытаясь сосредоточить свои растрепанные чувства и одновременно продолжая крепко сжимать Лерину руку, словно боялся, что её отнимут у меня.
— Тогда, может, что-то предложите?
— А Лера не могла бы на несколько дней задержаться в Москве?
— В данной ситуации нет.
— Но ведь можно как-то решить этот вопрос?
— Можно, но сложно. Мы завтра улетаем, но в течение месяца я постараюсь подготовить бумаги на её возвращение в Союз, якобы ей не подходит местный климат, и она возвращается обратно. Но по любому свадьбу придется отложить до
моего отпуска зимой, или справлять без меня.
Лера прижалась ко мне, и я видел её счастливые глаза. Она обернулась
Утром, я помчался на работу, чтобы оформить отгул и проводить Леру и её родителей в аэропорт. Когда я подъехал на такси к дому, они уже ждали меня и грузили вещи в такси.
— Очень хорошо, что ты на такси, вещей так много, что всем не уместиться, а на двух машинах мы нормально доедем, — сказал Виктор Степанович.
Когда объявили посадку на самолет, я обнял Леру и произнес:
— Если бы ты знала, как мне не хочется с тобой расставаться и отпускать тебя.
— Я знаю, потому что готова все бросить и остаться с тобой. Скажи, и я поступлю именно так.
Однако доводы разума превозмогли мои любовные чувства, и я ответил:
— Это может повредить твоему отцу, поэтому я не могу так поступить, хотя очень хочу.
— Ты правда меня любишь?
— Да.
— И я, очень, очень.
Мы стояли и целовались, словно боялись, что этот миг последний в нашей жизни, что мы больше не увидимся никогда. И уже когда она с родителями прошли таможенный контроль, я вдруг отчетливо услышал из-за щита, который разделял нас, Лерин голос:
— Алешка, я люблю тебя, ты слышишь?
И вторя ей, я воскликнул:
— Лера, я люблю тебя.
Я стоял у окна балкона, выходящего на взлетное поле и, прижавшись лицом к стеклу, смотрел, как самолет выруливает на старт. Наконец, тягач, который его вывел на взлетную полосу отъехал и лайнер поднялся в небо, взяв курс на Париж, где они должны были пересесть на другой рейс, и дальше их путь лежал в далекую Африканскую страну, название которой я так и не запомнил.
К обеду я вернулся домой. Настроение было хуже некуда. С одной стороны я был безумно влюблен и счастлив. Все во мне пело и ликовало, но с другой стороны, Леры не было со мной, и это вызывало чувство пустоты, словно меня лишили дорого для меня человека и неопределенность того, когда мы снова увидимся, вызывало тоску и печаль. На вопрос матери, — что случилось? — я однозначно ответил, — что ничего, — вошел к себе в комнату и бросился на диван. В том состоянии, котором я находился, мне не хотелось материнских расспросов, кто, что и почему. Я решил отложить разговор с родителями на потом, тем более, что Лера неизвестно когда приедет. Я лег на диван и, размышляя о пережитом накануне, незаметно для себя, заснул.
Глава 5
Казалось, я на секунду закрыл глаза, но когда их снова открыл, все кругом было другим. Большая просторная комната. На окнах, висели красивые темно-бордовые занавески, перетянутые на уровне подоконника изящной лентой. Вдоль них вниз спадали шнурки с кистями. Я сидел в кресле за большим письменным столом, по обеим сторонам которого стояли плоские мониторы. Я слегка повернулся в кресле, чтобы осмотреть комнату. Все было по-деловому просто и напоминало офис, но я понимал, что я дома. Раздался сигнал селекторного телефона, и я машинально нажал кнопку.