Потому что ночь
Шрифт:
На его место тут же выходит другой. На этот раз это миниатюрная женщина с острыми орудиями. Об этом свидетельствует метательная звезда, торчащая из плеча Бенедикта. Но Генри поднимается из-за старинного шкафа с пистолетом в руке. Одна, две, три пули попадают ей в сердце, и она тоже превращается в пепел.
Все происходит так быстро. На каждое действие — столь же кровавая и жестокая реакция.
Похоже, один за другим они не справляются. Или, возможно, у Марка кончилось терпение. Потому что в комнату вбегают пять вампиров. Первый падает от выстрелов Генри. А у второго из груди вдруг торчит копье. Бенедикт бросается
Генри бросает пистолет и достает из кожаной сбруи на груди пару кинжалов. Это похоже на жестокий танец, когда он и враг кружат друг друга. Затем мелькают ножи, и Генри хрипит, когда на его спине появляется длинная полоса крови. Ой.
Его противник ухмыляется, несказанно довольный. Они начинают двигаться так быстро, что за ними трудно уследить. Тем временем еще один падает под ударами меча Бенедикта. Он наносит удары и парирует их с легкостью, отбивая смерть сталью. Я никогда не видела, как работает берсерк викингов. Но последнее, что увидит враг, — это его маниакальную ухмылку.
Никто из наших врагов даже не пытается дотянуться до меня. Интересно, сказал ли им Марк, что хочет убить меня сам?
Лукас поднимает свой топор и присоединяется к стычке. Острый край его лезвия едва не разрывает ближайшее тело на две части. Такой грязный способ убить человека. Кровь, покрывающая его топор, мгновенно превращается в пыль. Он должен был дождаться появления брата. Сохранить себя для этого боя. Но шансы на то, что он останется в стороне, были невелики.
Я слышу только звон оружия и лязг стали о сталь. Это оглушительная какофония. Пепел от тел лежит кучами по всей комнате. Я стою спиной к стене и жду с пистолетом в руке, чтобы понять, смогу ли я помочь. Впрочем, втроем они прорубаются сквозь врагов с относительной легкостью. Плюс-минус случайная рана от пули или клинка.
Такая резня просто ошеломляет. Неважно, сколько смертей я видела за последнее время. То, что происходит здесь, в нашем доме, — это… должно быть более сильное слово, чем мясорубка. Хотя оно как бы подводит итог. Это было наше безопасное место, а теперь в него вторгаются.
Марк наконец-то появился — и да. Это то, чего я хочу. Чтобы этот мудак умер окончательно. Чтобы он стал лишь неприятным старым воспоминанием. Похоже, я стала кровожадной в каком-то смысле.
Он одет в костюм-тройку. Очень эффектно. То, как он обыскивает взглядом комнату, а потом с усмешкой смотрит на меня, ничуть не улучшает ситуацию. Если Лукасу не удастся остановить его, существо точно разорвет меня на куски. И я очень сомневаюсь, что мы с пистолетом сможем остановить такого древнего, как он.
— Она не доживет до следующей ночи, — говорит он. — Я обещаю это.
Лукас бесстрастно пожимает плечами. Но я уже знаю, почему он так поступает. Скрывать свое сердце — это само собой разумеющееся. Этот мир научил его, что так безопаснее.
Марк рычит от злости.
Сила, с которой Лукас набрасывается на него со своим топором, поражает воображение. И Марк встречает его утренней звездой. Дубинка с металлическим шаром с шипами, прикрепленным к верхушке. Такое я видела только в средневековых фильмах о крестовых походах.
Очевидно, они не торопятся, учитывая, как долго эти
Марк рычит в мою сторону. Как будто у него и так мало дел в жизни. Затем он прыгает на Лукаса, и они снова сталкиваются. Клянусь, земля содрогается от их ярости. Их руки молотят и царапают друг друга. Демоны, выпущенные на свободу из ада, не могли бы стремиться к большему разрушению. Ненависть братьев друг к другу всепоглощающая. Трещат кости, льется кровь, но ни один из них не останавливается и даже не делает паузы.
Генри и Бенедикт, должно быть, расправились с остальными наемниками. Оба ранены, но остальные враги ушли. Однако они не вмешиваются в продолжающуюся схватку между братьями. Как бы мне ни хотелось, чтобы они помогли. Мое полное отсутствие навыков обращения с оружием также исключает и меня. Наш создатель предоставлен сам себе. Возможно, он хочет, чтобы все было именно так, но мне это не должно нравиться.
И тут мне в голову приходит неприятная мысль. Есть небольшая или средняя вероятность того, что я могу испытывать эмоции, когда речь идет о Лукасе. Не только раздражение, гнев и возмущение. Потому что паника, которую я испытываю, когда он сталкивается с такой опасностью, — это крайняя степень. На грани полного срыва с моей стороны. Дело в том, что… я не слышала всех его историй. Я знаю о нем не так много, как хотелось бы. И мысль о том, что наше совместное времяпрепровождение может резко оборваться, чертовски ужасна. Я близка к тому, чтобы расплакаться, глядя на то, как два брата ведут войну друг против друга.
Иметь какие-то чувства к этому монстру — не самое худшее в мире. Мысль о том, что мы важны друг для друга. Это не обязательно должно означать что-то большое или громоздкое. Это прекрасно.
А спустя мгновение, когда Марк бьет брата по лицу, я понимаю, что такая мысль — абсолютная чушь. Просто полная ерунда. Потому что правда в том, что я каким-то образом умудрилась споткнуться и влюбиться в Лукаса. Так неуклюже с моей стороны. Но он владеет всем моим неживым сердцем. Я никогда не испытывала таких чувств ни к кому, ни к живым, ни к мертвым, и я не могу его потерять. Он должен победить. Иначе ничего не получится.
В этот момент Лукас пробивает рукой грудь брата. Он проникает под грудную клетку, чтобы добраться до сердца. Лицо Марка искажается. Он кричит от ярости и боли на весь зал. Однако все его люди — пыль. Никто не приходит ему на помощь, нет ни семьи, ни друзей, которые могли бы ему помочь. В этот момент он настолько одинок, насколько это вообще возможно. Лукас разрывает брата на две части. И окровавленное тело в его руках превращается в пепел.
Марк мертв. Еще мертвее. И слава богу.
Мышцы на челюсти Лукаса сдвигаются, и его холодный, прозрачно-голубой взгляд находит мой. Порезы и синяки на его коже уменьшаются и меняют оттенок. Этому человеку пришлось пережить немало побоев. Но он все еще здесь. С ним все будет в порядке.