Потому что ночь
Шрифт:
— Нам нужно, чтобы это закончилось. Я отказываюсь проводить каждую ночь, оглядываясь через плечо. Ждать, что он еще поиздевается надо мной.
— Скай, его найдут и разберутся с ним. Я обещаю тебе.
— Я не хочу, чтобы кого-то еще отправили обратно в виде пепла в коробке.
Его губы поджались.
— Использовать меня имеет смысл. Ты же знаешь. Мы можем обратить его странную привязанность ко мне в положительную сторону. Заманить его в ловушку и покончить с ним раз и навсегда.
— Ты не собираешься оставить все как есть?
— Нет, — говорю я. — Нет. Ты сказал,
Он тяжело вздыхает.
— Я подумаю над твоим предложением. Но сначала ты позволишь нам с Нико выследить его и попытаться разобраться с ним по-своему.
Я просто киваю. Это лучший ответ, который я могу получить на данный момент.
— Иголка и нитка были обычными.
— Что?
— Иголка и нитка для пыток. Они не были толстыми. Разве не требуется что-то существенное, чтобы проткнуть кожу?
Лукас просто смотрит на меня, долгое время ничего не говоря, а потом:
— Скай, какого цвета были нитки?
— Черного.
— Как твое платье.
— Да.
И он исчезает. Мне требуется еще мгновение, чтобы последовать за ним в ванную, где на полу лежит мое брошенное платье. Лукас осматривает швы, а затем подол.
— Что ты ищешь? — спрашиваю я.
— Не уверен. Но я пойму, когда найду.
— Они оставили одного человека охранять меня, — говорю я, размышляя вслух. — Я знаю, что я всего лишь новорожденная. Но все равно это выглядит странно. А еще то, как быстро ты меня нашел, и то, что Марка даже не было поблизости.
— Нико отследил машину, на которой они приехали. Камеры наблюдения возле отеля и видеонаблюдение сделали процесс довольно быстрым и легким.
— Это всего лишь мои предположения.
Лукас делает паузу и осторожно распутывает отрезок нити. По низу юбки идет шов, который не такой аккуратный и идеальный, как остальные. Из этого отрезка на землю падает серебряный медальон. На нем вырезан какой-то символ. На другой стороне — слова, вьющиеся по кругу. У меня всегда было хорошее воображение, но я никак не могу представить себе плохие вибрации, исходящие от этой вещицы. А теперь, когда все открыто, недоброжелательность как будто свободно вытекает из медали.
— Что это? — спрашиваю я, наклоняясь, чтобы попытаться прочесть ее. Однако надпись сделана на незнакомом мне языке. — Лукас?
— Мощная магия, призванная противодействовать рунам и позволить нашим врагам проникнуть внутрь. Мой брат и его русские друзья, должно быть, заплатили за нее немалые деньги.
В голове все встает на свои места, и мои губы кривятся в вампирском оскале.
— Вот почему они похитили меня… чтобы подложить мне эту штуку и заставить меня принести ее прямо в дом для них.
Он поднимает голову, и я чувствую толчок в середине груди. Это используется связь с сиром — и не только на мне. Это подтверждается, когда Генри и Бенедикт входят в комнату.
— Приготовьтесь, — говорит Лукас. — У нас скоро будут гости.
Даже Марк не желает возиться с солнцем. Или не очень. Когда начинается атака, наша ближайшая звезда только-только заходит за горизонт. Я чувствую, как она все еще предупреждает меня не высовываться,
Марк, должно быть, нанял людей, чтобы те перевезли его и его людей сюда и завели в дом, где нет дневного света. Несколько больших машин припарковались у дороги. Какие-то фургоны, грузовики или что-то в этом роде. У меня такое чувство, что нас сейчас серьезно перевесят. Двери машин открываются и закрываются. Но разговоров не слышно. Не произносится ни слова, только шаги и звук тяжелых коробок, заносимых в дом. Если руны разрушены, то их просто нечем удержать.
Если бы мы не нашли медальон, они наверняка застали бы нас врасплох. Я бы, по всей вероятности, спала и не услышала резни в тихом, и спокойном уголке моего сознания. Я пропустила бы все эмоции, связанные с этими словами. Все предвкушение и гнев.
Остальные вполне могли подумать, что это просто представители «Торн Групп». Подрядчики, нанятые для ухода за домом или садом. Такие рабочие приходили и уходили в светлое время суток. Были и доставки. Очень много доставок. Вещи, которые Лукас просил или которые Ширли собирала для него на протяжении многих лет. Для людей здесь уже поздно. Но это не исключено.
Лукас решил не уничтожать медальон и не выбрасывать его из ближайшего окна. Это его шанс наконец встретиться с братом на родной земле. Он хотел, чтобы я спряталась в туннеле, в одном из тайных выходов, пока все не закончится. Но им понадобится любая помощь. Даже шаткая, не имеющая почти никакого опыта. Николас и Лейла будут здесь, как только солнце полностью сядет. Но у меня есть ощущение, что они опоздают.
Несмотря на то, что наш дом кажется таким обычным, мое волнение просто невыносимое. В гостиной под землей горят свечи, играет пластинка. Билли Холидей поет так сладко. Тяжелая деревянная дверь в задней части подвала приоткрыта на ширину ладони. Это гостеприимная сцена, типичная для того, как проводят дни члены семьи, которым не нужно спать. Те, кто считает себя в безопасности, защищенные рунами.
Мы с Лукасом стоим в стороне от заднего коридора. Настолько близко, насколько он позволяет мне подойти к происходящему. Но я все вижу и держу в руках пистолет. Я согласилась использовать его только в крайнем случае. Никто из семьи не хочет испытать на себе случайный выстрел от члена этой же семьи. Что, честно говоря, вполне может случиться. Однако я ни за что не согласилась бы быть безоружной, когда на нас нападают.
В одно мгновение все началось. Я даже не слышала, как кто-то подошел к двери. Эти люди действительно хороши.
Дверь открывается шире, медленно и бесшумно. И первый из убийц Марка входит внутрь с пистолетом-пулеметом. Он осыпает комнату деревянными пулями, от которых хрусталь и фарфор разлетаются вдребезги, а перья и пух от мебели наполняют воздух. Это гребаный беспорядок.
Бенедикт поднимается из-за шезлонга, и из его руки вылетает кинжал. Конечно же, острие находит свою цель, вонзаясь глубоко в глаз твари. Вампир превращается в пепел на своем месте.