Потопленная «Чайка»
Шрифт:
— Золотое кольцо, драгоценный камень, — шепнул мне Владимир, когда мы подошли поближе.
— Да, — ответил я коротко. Пиртахия хотел обратить мое внимание на то, что убийство было совершено не с целью грабежа.
Фотограф уже отснял тело убитой в разных ракурсах. Врач ждал нас, не приступая к детальному обследованию трупа. Начальник дал разрешение начать осмотр.
Пулевое отверстие на затылке было маленькое, почти незаметное. Зато в верхней части лба зияла большая рана, прикрытая прядкой волос. По характеру ранения можно было
Видно, женщина свалилась с пригорка и уже бездыханная катилась вниз. Пальто и черное шерстяное платье вывалялись в земле. Кроме одной раны, которая оказалась смертельной, на женщине мы не обнаружили никаких признаков насилия. Только на борту пальто явственно обозначился след узкой мужской туфли, запачканной красной глиной.
Начальник молча оглядел верхний край котловины. Я проследил за его взглядом, подумал: «Должно быть, оттуда несчастная и свалилась».
— Проклятый, ногой ее столкнул, — шепнул мне снова Пиртахия.
— Проведите обмер следа, — приказал начальник эксперту научно-технического отдела.
Длина следа оказалась двадцать девять сантиметров.
— Ого, высоченный мужчина! — Начальник прищурился и посмотрел в нашу сторону: — Во сколько раз рост человека превышает длину ступни? — спросил он.
— Примерно в семь раз, — ответил Владимир.
— Помножьте двадцать девять на семь.
— Два метра три сантиметра, — тотчас подсчитал Владимир.
— Правильно, — подтвердил начальник. — А какова поправка на обувь?
— Надо отнять миллиметров пятнадцать-двадцать.
— Не забывайте, что след оставлен узкой туфлей французского фасона с удлиненным носком, — вставил эксперт.
— Даже если откинуть три-четыре сантиметра, останется около двух метров. Так что мы имеем дело с весьма высоким человеком. — Начальник внимательно вглядывался в лицо убитой, словно ожидая, что она сообщит сведения чрезвычайной важности.
Фотограф поднес аппарат к самому следу и снял его крупным планом. Врач принялся составлять медицинское заключение, а мы стали обыскивать убитую, но, кроме шелкового платка и теплых шерстяных перчаток, ничего найти не смогли.
Пиртахия, осматривавший местность, нашел в кустах сумочку. В ней вместе со всякими женскими мелочами — зеркальцем, пудреницей, помадой — лежала довольно толстая пачка денег — тысяча двести рублей и тяжелый золотой браслет, усыпанный бриллиантами. Владимир вытащил из сумочки маленькую серую книжечку — удостоверение личности убитой — и протянул начальнику. Тот прочитал:
— Зинаида Николаевна Кантакузен.
— Где работала? — спросил я.
— В строительном тресте Тбилсовета. Чертежницей была, бедняжка, — ответил начальник и сочувственно посмотрел на убитую.
— Конечно, если это ее удостоверение. Здесь нет фотографии...
— Она действительно была чертежницей, — прервал Владимира врач.
— Почему вы так думаете?
— На последнем суставе
— Значит, удостоверение ее, — сказал начальник, передавая мне книжечку. Потом повернулся и пошел вверх по тропинке. Шагов через десять остановился, знаком велел мне и Пиртахия следовать за собой. Остальные остались на месте, чтобы детально обследовать все вокруг.
Лощину охранял милиционер, преграждавший путь любопытным. Начальник с разных точек осмотрел место, где лежала Кантакузен. Наконец он сказал:
— Да, Зинаида Николаевна стояла именно здесь, когда в нее выстрелили сзади, толкнули ногой и сбросили вниз. — Молча повернувшись, он решительно зашагал к шоссе. Я остался на месте, не отрывая от него взгляда. Он шел, склонив голову, словно о чем-то задумавшись. Потом оглянулся, подозвал меня жестом и зашагал дальше. Я быстро догнал его.
— Если я не ошибаюсь, здесь поблизости должна быть свиноферма какого-то колхоза, — проговорил он как бы про себя и, вытащив из кармана куртки спички, закурил измятую папиросу, которую давно уже жевал.
— Свиньи? — Я удивленно глянул на начальника.
— Да, свиньи. Что тут удивительного? По-моему, мы даже видели какой-то домишко по пути, должно быть, для свинарей... — Судя по интонации, он хотел еще что-то добавить, но умолк, так и не договорив. Мне было ясно, о чем он подумал.
Быстрым шагом прошли мы около километра. Слева от дороги показался маленький дощатый домик. За ним на невысоком зеленом холмике паслись свиньи. Подойдя к калитке, начальник кликнул хозяев. На зов выглянул крепкий, коренастый мужчина невысокого роста. С удивлением оглядев запыхавшихся от быстрой ходьбы гостей, вежливо поздоровался и пригласил зайти в дом.
Начальник, не говоря ни слова, шагнул за ограду, огляделся. Хозяин поспешил к домику, притащил три тяжеленные колоды и бросил на землю. Мы уселись на них.
Начальник все еще не произносил ни слова, разглядывая свиней. Потом повернулся к свинарю и спокойно сообщил:
— Мы из угрозыска.
Мужчина поежился, потрепал рукой чуб. На его небритых щеках проступила желтизна, глаза настороженно забегали по нашим лицам. Но, приметив в уголках глаз начальника улыбку, он сразу же успокоился.
— Вы, верно, поросят хотите, но я не имею права их продавать! — Вскочив с колоды, он торопливо добавил: — Впрочем, если вы подождете, я могу сбегать домой, у меня еще осталось два поросенка... — Весь его вид свидетельствовал о готовности немедленно отправиться за поросятами, но начальник прервал его, жестом показал — сиди, мол, на месте.
— Не беспокойся, нам не нужны твои поросята. У нас дело посерьезнее.
Свинарь поморщил лоб, удивленно спросил:
— Серьезное дело? Ко мне? — Он скинул тушинскую шапку, словно ему стало жарко.