Потопленная «Чайка»
Шрифт:
Бедняга упал, успев сказать едва слышно:
— Хоть напоследок будь человеком, не говори никому, что я...
Я ничего не ответил и заторопился к Марии.
Она зябко куталась в свою телогрейку.
— В кого ты стрелял, Георгий?
— Собака бросилась на меня, бешеная, наверное. Я пристрелил ее.
В это время на шхуне затих мотор.
— Майна! — крикнул кто-то на палубе.
Дата поднял голову, взглянул на дверь каюты, в которую заглядывал озабоченный Антон.
— В порт не пускают, шкипер, — обратился Антон к Дата и бросил любопытный взгляд на Тория.
—
— Сторожевик. Утром пройдете, говорит, фильтрацию, а там посмотрим, мол, — шепнул ему Антон и нагнулся, чтобы пройти в дверь, но Дата остановил его:
— Ты останься, пригляди тут.
Шкипер поднялся на палубу. Море тихо качало «Чайку» с опущенными парусами. Дата с наслаждением вдохнул свежий морской воздух.
— Это ты шкипер «Чайки»? — услышал он незнакомый голос. Рядом с «Чайкой» стоял небольшой сторожевой катер.
— Да, это я, что тебе нужно? Может быть, тебе не нравится моя рожа? — Дата только сейчас прочел на истребителе надпись «Тариэл» и усмехнулся. Тоже мне Тариэл! Да наша шхуна настоящий великан против этой посудины, подумал он.
На корме «Тариэла» стоял офицер с блестящими погонами.
— В темноте я плохо вижу, рассветет, тогда скажу, нравишься ты мне или нет. А теперь, — он повысил голос, приказывая, — отведи шхуну налево, вон туда, видишь? — Он махнул рукой. — Встанешь на якорь до утра.
— Благодарю, быть может, подскажете, в каком часу гасить фонарь и какую воду пить, из Беслетки или морскую, соленую?
Человек с погонами минуту помолчал, удивленно глядя на Дата, потом крикнул:
— Да ты шутник! А знаешь, с кем имеешь дело?
— Только что собирался спросить, с кем имею честь... Товарищ или господин?
Офицер сдвинул брови, задумался, не спуская глаз с Дата, наконец, понизив голос, сказал:
— Так смело разговаривают только товарищи-большевики. Если большевик, говори сразу.
— Какая тут смелость? Я только спросил, кто сейчас в Сухуми? В чьих руках сейчас порт?
— Откуда идете?
— Из Туапсе.
— Сейчас здесь большевики.
— А почему на вас серебряные погоны?
— Одного гвардейца [2] выкинули рыбам на ужин... В кожанке стало холодно, надел шинель покойника.
— Что-то не верится.
— Конечно, сейчас трудно верить кому-либо на слово. Приходится быть осторожным.
— А куда вы гоните меньшевиков? — Дата не верил этому человеку, но продолжал разговор, чтобы прощупать обстановку.
2
В годы «независимости» Грузии (1918-1920) на её территории действовали следующие вооружённые силы: малочисленные боевые отряды местных большевиков, находившихся в подполье; отдельные части Белой армии, перешедшие на территорию Грузии с Северного Кавказа; и части Грузинской Национальной армии и Народной гвардии Грузии — войска грузинского меньшевистского правительства. — Прим. Tiger’а.
— На кладбище.
— А где это кладбище?
—
— Откуда же у вас этот «Тариэл»? Не Жордания ли оставил на память о себе?
— Об этом завтра, сейчас у меня мало времени. Значит так, ночь простоишь у поплавка, а завтра судно осмотрит особоуполномоченный и даст разрешение сойти на берег. Таков приказ коменданта города.
«Тариэл» дал короткий свисток и стремительно оторвался от «Чайки». Дата раскурил трубку, проводил взглядом быстроходный катерок и задумался: «Похоже, что в Сухуми меньшевики. Как бы не попасть в беду... От «Тариэла» улизнуть нетрудно. Но неизвестно, сколько тут еще сторожевиков. А если не удастся ускользнуть? Лучше уж остаться. Что нам могут сделать меньшевики? В чем мы перед ними провинились? Бояться нам нечего».
Где-то в ночном просторе, под чистым, звездным, но безлунным небом, скрылся «Тариэл». Дата посмотрел в сторону города.
В Сухуми, когда-то освещавшемся, как новогодняя елка, сейчас мерцали одинокие огоньки. Шкипер глянул мельком на беженцев и пошел в каюту.
— Шхуну отведи левее, останови за поплавком и спусти якорь, — сказал он Антону и вошел в каюту.
— Разве Сухуми занят большевиками? — спросил подавленным голосом офицер. Дата набивал табаком трубку.
— Ты же слышал. В Сухуми большевики. — Дата поднял ногой опрокинутую табуретку, подтащил ее к столу и сел. Антон посмотрел на побледневшего Тория и вышел из каюты.
Облокотившись обеими руками о стол, Дата предался размышлениям.
Офицер стоял в углу, не спуская глаз с Дата, будто именно от него зависела его дальнейшая судьба. Он был похож на волка, попавшего в капкан.
— Что со мной будет, шкипер?!
— Тьфу! Будь ты проклят! О чем же я думаю, черт побери, как не о том, чтоб помочь тебе, хотя и не стоишь ты этого? Погоди немного, — отмахнулся Дата.
Тория постоял молча, потом, ссутулившись, зашагал из угла в угол каюты.
Зашумел мотор, шхуна двинулась. Дата встал, подошел к открытой двери, выглянул на палубу.
— Плаваешь хорошо? — спросил он, не глядя на Георгия.
— Как топор! — коротко отвечал тот.
Шкипер недовольно покачал головой и взял трубку.
— Умел бы плавать, я закрыл бы глаза, отпустил тебя. Не хочу брать греха на душу... — Он снова сел на табуретку, задумался.
— Значит, отдашь меня на смерть, шкипер? — Георгий потер лоб, подошел к бочке напиться. Дата поднял голову.
— В конце концов, разве я виноват? Ты поднялся на шхуну по своей воле.
Тория одним глотком осушил кружку, подошел к шкиперу, положил ему на плечо руку:
— Значит, я погибну, — не так ли?
Дата высвободился, отвернулся от Георгия, вздохнул:
— Кто тебе сказал? На лбу ведь у тебя не написано, что ты из добровольческой армии?!
— На лбу не написано, но ты-то ведь знаешь, кто я!
Дата вздрогнул и гневно посмотрел на офицера. Тот осекся: понял, что оскорбил этого горячего человека, и опустил голову.
— Я знаю, говоришь? — Дата вскочил, сжал кулаки, сделал шаг вперед. — Значит, по-твоему, я способен на подлость? — У шкипера от ярости покраснели глаза, надулись жилы на шее.