Потопленная «Чайка»
Шрифт:
— Значит, я похож на доносчика, сукин ты сын? — И Дата, размахнувшись, так ударил офицера по голове, что тот свалился на пол.
Дата вышел из каюты. Закурил трубку и пошел к рулевому:
— Антон, свяжи офицера. Это не человек, а черт. Не мешкай! — Он принял у него руль.
— А где он? — спросил Антон.
— В каюте моей валяется. Сперва свяжи, потом облей водой, пусть придет в себя.
Глава шестая
ДАТА БУКИЯ
Дата повел шхуну в указанное место. Якорь бросили за поплавком. Матросы принялись за уборку палубы. Прибрав, спустились в кубрик ужинать. У руля остался Дата. Долго стоял он, глядя на
«Ужасный, безжалостный человек. Люди для него — игрушки. Кто знает, сколько человеческих жизней погубил Тория... Разве он достоин жалости? Да только это не дает мне права стать убийцей».
Дата нахмурился, будто сердился на самого себя. Из каюты доносились тихие стоны связанного по рукам и ногам Георгия Тория. Дата присел на борт и задумался. Мысли его перенеслись в деревню на склоне горы, где посреди широкого зеленого двора стоит большая тенистая чинара.
...У старухи матери голова стала белой, как вершина Казбека. Пригорюнившись, стоит она в дверях деревянного дома.
Восьмерых детей вырастила она в этом маленьком домике с закоптелой кухней на земляном полу.
В деревне любили и уважали эту добрую трудолюбивую женщину. Даже после смерти кормильца семья Букия не знала нужды. Мать работала от зари до зари не покладая рук, а три сына были ей отличной подмогой. Рассказывали, что она повстречалась как-то в лесу с медведем и уложила его. Могучая женщина! И в то же время — мягкая и справедливая.
Дата помнит случай, когда во двор Букия вошел живший по соседству стражник. Мать еще из кухни заметила непрошеного гостя, поспешно залила кукурузную муку холодной водой, замесила тесто. Стражник подошел к порогу, мать поздоровалась, но руки не дала, дескать, выпачканы в тесте. А когда тот убрался восвояси, выбросила замешанное на холодной воде тесто в свинарник поросятам.
— Что ж ты поспешила, не подождала, пока вода подогреется? — спросил Дата.
— Сынок, этот проклятый убил человека! Не хотела я за руку здороваться с убийцей, вот нарочно руки в тесте и вымазала, — улыбнулась мать, довольная своей хитростью.
Отец Дата был невысокий, но кряжистый человек. Семеро сыновей пошли в него. Но самый младший, Дата, был похож на мать — высокий, косая сажень в плечах, с гордо посаженной головой и крепкими мускулистыми руками.
И сердце у Дата было доброе, как у матери, хоть не прочь был он иногда показать ребятам силу своих кулаков. Но только так, ради забавы.
Когда Дата немного подрос, мать и старшие братья решили определить его учеником к кузнецу. Как самый младший в семье, он должен был остаться дома, с матерью. К тому времени он уже кончил четыре класса. Мать переговорила с кузнецом, тот дал согласие.
Дата очень нравилась его будущая работа. В мечтах он уже видел себя кузнецом, да не простым, а необыкновенным: как ударит молотом по наковальне, так вместе с искрами летят с нее и лопата, и топор, и серп, и коса.
...Но однажды брат взял его на рождественский базар в Поти. Было ему тогда шестнадцать лет. Когда Дата впервые вышел на берег моря, его мечты о кузнице рассеялись, как дым. Море, расстилавшееся голубым, нескончаемым простором в эту тихую солнечную погоду, заворожило его. Совсем близко от берега веселые дельфины с блестящими спинками выскакивали из воды и исчезали вновь. Белые чайки плавно кружили над волнами, что-то выискивая в воде. Солнце в бледной дымке опускалось к горизонту, поверхность моря радужно переливалась.
Дата разулся и вошел в воду.
Вот из порта выползло что-то огромное, как гора. Корабль Дата видел тоже впервые. Вот бы обойти на нем вокруг
Дата улыбался своим мыслям и даже не заметил брата, подошедшего к нему.
— Ты что, не слышишь? Зову тебя, зову, чуть голос не сорвал!
Дата нехотя последовал за братом.
Рождество он провел дома. А через неделю сказал, что идет навестить старуху тетку в Накалакеви.
В течение двух недель о нем не вспоминали. Потом, когда наступило время приниматься за работу в кузнице, в Накалакеви послали за ним человека, но тетка сообщила, что Дата у нее не появлялся. Долго искали его братья. От матери до поры, до времени исчезновение сына утаивали. А потом пришло письмо. «Решил стать моряком. Устроился учеником на судне Кара-Хасана. Идем в Стамбул с грузом», — писал Дата.
Двухмачтовое парусное судно, на которое Дата поступил учеником, могло плавать в любую погоду. Осенью Кара-Хасан, богатый турок-торговец, возил на этом суденышке из Одиши [3] в Турцию кукурузу, орешки, лавровый лист и дубовые доски. Зимой снабжал Мегрелию гудаутским вином. Из Абхазии вывозил табак и железнодорожные шпалы. Суда Кара-Хасана ни минуты не простаивали, тогда как другие хозяева в зимние месяцы, с декабря по апрель, держали свои шхуны в портах без дела и не решались выходить в море. Матросов Хасан набирал себе опытных, смелых, выносливых, работали они до седьмого пота, но зато и заработки были большие. Привыкших к зимней стуже, ветрам и непогодам, ничего их не страшило.
3
Одиши — старинное название Мегрелии, историко-географической провинции Западной Грузии.
Попав на такой корабль, Дата скоро овладел всеми премудростями морского дела. Крепкий и сильный от природы, он очень скоро привлек к себе внимание Кара-Хасана. Ему не исполнилось еще и двадцати одного года, когда опытный турок доверил ему руль самого большого своего судна.
Он был вспыльчив, но так добр, что ему прощали его запальчивость. Моряки считали его надежным товарищем. Кара-Хасан тоже относился с уважением, оберегал как человека, нужного для дела. После пяти лет работы Букия на корабле Хасан дал ему месячный отпуск и выплатил месячное жалование, сказав при этом: «Хорошенько отдохни, выпей дома за мое здоровье».
Такая щедрость Кара-Хасана удивила и Дата, и весь экипаж. Никто из владельцев судов не делал таких подарков своим матросам.
...Приезд Дата обрадовал всю деревню. Потоку гостей, знакомых и родственников не было конца. Все хотели видеть своего односельчанина, который ходил в Стамбул так же часто, как они, сельчане, в Цаленджиха [4] .
«Не говорите, прямо чудеса! Парень переплыл девять морей! Видел страны, где нет зимы. Говорит по-русски, по-турецки и еще бог знает по-какому».
4
Цаленджиха — село в Мегрелии.
Приходили соседи, друзья, родственники, степенно справлялись о здоровье Дата, потом рассматривали привезенные им подарки. Восхищались и удивлялись, рассматривая китайские шелка, легкий, дорогой черный платок. А расшитые бархатные туфли! Женщины не могли отвести от них глаз — в самый раз для почтенной женщины — на низких каблуках, с блестящими пряжками.
И братьям привез он подарки: кривой турецкий кинжал, охотничью двустволку, хромовые сапоги, меховой полушубок и еще всякую всячину. Никто не остался забытым в семье Букия.