Поваренная книга Мардгайла
Шрифт:
Утром просыпаюсь рано. Еще нет и восьми часов. В голове шум, внутри пустота. И в прямом, и в переносном смысле. Заставляю себя встать с кровати. Руки после вчерашнего все еще воняют копотью, хотя я извел полпачки чистящих салфеток. А может это мне только кажется, и запах всего лишь у меня в мозгу.
Переодеваюсь. У меня осталось два комплекта чистого белья. Последний приберегу для встречи спасателей. Подхожу к иллюминатору. Среди бездны космоса, усыпанной миллиардами звезд, светится краешек желтой планеты. Лучше бы мне вообще не
Пищит интерком.
— Да.
— Землянин, может откушаем? — спрашивает Дершог. «А почему бы и нет?»
Переключаю селектор на конференцию.
— Внимание. Экипаж космической станции «Сателлит-38» приглашается в столовую.
Мои слова мертвым эхом отзываются в пустоте кают и коридоров.
Дершог уже в столовой. Он сидит подпирая голову правой лапой, облокотившись ей о стол. Увидев меня, левую чуть поднимает для приветствия. В ответ я киваю головой, сажусь напротив.
— Если ты ждешь Маринга, то он не придет, — говорит Дершог.
— Почему, — спрашиваю я.
— Он мертв.
— Мертв?
— Если не веришь, — Дершог откидывается на спинку стула, — можешь проверить. Шестая ячейка.
Я ему верю, но не увидеть тело собственными глазами я не могу. Поднимаюсь из-за стола.
Дершог идет первым, я за ним. У меня нет никаких мыслей, никаких ощущений. Все происходит само собой. Я давно перестал удивляться смертям.
Мы входим в санчасть, проходим в морг. Дершог открывает шестую ячейку, я стою слева от него, чуть позади. Он выдвигает поддон. В низкой ванне лежит мертвое тело Маринга. На шее зияет черная от запекшийся крови рана.
— Почему ты его убил? — равнодушно спрашиваю я.
— Я предупреждал тебя, — так же равнодушно отвечает Дершог. — Если начнется охота, я не стану запираться в каюте.
«Ну, вот и все, нас осталось двое».
— Кого еще ты убил?
— Больше никого.
— Значит всех убивал Маринг?
— Не знаю. Мне кажется он убил только Люча и Патакона. Если, конечно, это не ты.
Я понимаю, что Дершог будет беречь меня. Неизвестно, когда придет помощь, а таркары не питаются падалью.
Моя рука скользит под комбинезон, мимо расстегнутой пуговицы. Я достаю пистолет, поднимаю его и нажимаю на курок. Глухой выстрел рвет тишину, запах сгоревшего пороха, дым щекочет ноздри. Я попал точно в ухо. Дершог падает на колени, потом валится набок, затем на спину. Я стою рядом. В моей руке «Бульдог». Дершог еще жив, смотрит на меня полуприкрытыми глазами.
— Вот об этом я не подумал, — тихо хрипит таркар.
— Что я убью тебя?
— Что у тебя может остаться оружие.
Дершог лежит на спине и смотрит куда-то мимо меня. Я не боюсь, что он притворяется и собирается силами, чтобы напасть на меня, в его мозгу пуля. Но пистолет все равно не убираю.
— Ты поступил правильно, — говорит Дершог.
— Ты поступил бы так же?
— Главное, ни о чем не жалей, — как будто не слыша моего вопроса продолжает Дершог. — В природе выживает сильнейший. Это закон Вселенной. Его нельзя обойти. Я прожил по нему полжизни, по нему же и умер. Я пытался стать другим, но это меня не спасло.
Дершог
Дершог мертв.
Меня не беспокоит, дал ли Люч сведения об оставшихся в живых, когда отправлял SOS. До прилета спасательного корабля дней двадцать-тридцать. А может и больше. За это время можно придумать вполне достоверную историю и обставить ее декорациями.
«Кто опровергнет мои слова? Мертвые молчат. В конце концов, когда до стыковки со спасателем останутся сутки, я просто взорву этот проклятый осколок станции, а сам останусь на орбите в посадочной капсуле».
Закончив осмотр всех палуб, я иду в столовую, делаю перерасчет пищи на одного человека. Вполне приемлемо. Если не сойду с ума, то доживу до прилета спасателя…
Из столовой иду в каюту, запираю дверь, включаю скрипичный концерт, прячу пистолет под подушку, ложусь на кровать, подтянув к себе ноги. Мне остается только ждать. Двадцать-тридцать дней ожидания.
Я не знаю, правду сказал Дершог или всего лишь пытался отвлечь меня, чтобы убить последним рывком. Я запутался в версиях и заумных, сверххитрых ходах. Изменить ничего нельзя… Я не знаю, кто совершил первое убийство и почему. Я не верю, что всех убил Маринг. Я не верю, что всех убил Дершог. Наверное, он прав. Мы просто начали убивать друг друга. Это как камень, летящий по склону горы, каждую секунду увлекающий за собой два новых. Но я должен остаться в живых. Ведь я человек.
Поднимаюсь. Минут тридцать сижу на кровати.
Еще через час я уже на кухне возле плиты, помешивая в кастрюле половником, читаю Поваренную книгу. Наваристый получится бульончик…
ДМИТРИЙ ПОЛЯШЕНКО
Люди, звезды, макароны
В желудке у меня были макароны, в голове — жар…
В звездолете пахло щами.
Капитан звездолета «Илья Муромец» Никодим Шкворень приоткрыл алюмодубовую дверь рубки и по пояс высунул голову в коридор. Принюхался. Воображение тут же нарисовало глубокую миску, полную настоящего украинского борща, обильно приправленного сметаной, — ложка в нем стояла.
Капитан мучительно сглотнул. Беда с этой службой снабжения. Из-за эфирных помех неправильно поняли запрос филиала Внешних планет Академии Наук, и вот грузопассажирский корабль под завязку забит макаронами, только макаронами. Вместо восьмидесяти наименований по тонне каждого — восемьдесят тонно-мест одного продукта. Но самое страшное другое — в предстартовой горячке загрузки трюмов «Муромца» непостижимым образом сменился бортовой рацион экипажа звездолета, так что о борще оставалось только мечтать.