Поваровка под колпаком
Шрифт:
– Подожди, успеем еще, - оборвала внука Александра Михайловна и отдала первое свое распоряжение: - Лаэрт Анатольевич, давайте в самом деле осмотрим окрестности. Интересно, что творится там, где проходит этот самый непреодолимый барьер.
Лаэрт-второй с готовностью сел за какой-то пульт.
Было совершенно очевидно: он очень обрадовался тому, что нашелся человек, взявший руководство на себя и способный принимать решения.
– Вторая мини-телекамера пошла, - на ходу принялся объяснять Изобретатель.
Теперь он был своей стихии.
– Переключаю на нее
Лаэрт-первый с горящими глазами следил за его манипуляциями на пульте и, чувствовалось, вот-вот он начнет задавать вопросы.
Разумеется, так и случилось.
– Послушай, а мини-телекамеры эти ты патентовал где-нибудь?
– Да нет, - отмахнулся Лаэрт-второй.
– Для меня это так, развлечение, отдых. Ну и потом сын Михаил постоянно под наблюдением, Верочка может не беспокоиться. Он на своей машине куда только не уезжает. Вдобавок я так устроил, что с помощью телекамеры сам при необходимости могу взять на себя управление. Если надо вернуть его домой, так я сам...
– Здорово!
– восхитился Лаэрт-первый.
– Я о таком пока даже не думаю. Сейчас я работаю... В общем, если аккумулировать энергию в один сгусток, то можно с помощью такого заряда легко и просто...
– Знаю!
– подхватил Лаэрт-второй.
– Еще бы мне этого не помнить! Взрыв даже в школе однажды был, правильно? Но ты пока и не представляешь, что у нас потом из этой идеи получилось. Тут, брат, такие возможности!
– Молодые люди!
– строго оборвала готовую было начаться научно-техническую беседу Александра Михайловна.
– Есть сейчас вещи поважнее! Как я понимаю, то, что сейчас происходит в дачном поселке, уже все мировое сообщество волнует.
– Включаю видеокамеру, - виновато сказал лауреат Нобелевской премии.
На мониторе появились крыши дач, сады, улицы. Казалось, телепередача ведется с низко летящего вертолета.
Лаэрт-второй немного помолчал, но потом опять не сдержался и продолжил объяснения: - Скоростью телекамеры можно управлять. Можно вообще ее остановить.
И точно, изображение остановилось. На экране застыла шиферная крыша, утопающая в вишневом саду.
– Здесь Иван Спиридонович Тимофеев живет, он в МАДИ преподает английский язык. А сосед у него, - телекамера зависла над соседним участком, где самым видным объектом был огромный кирпичный гараж, начальник почтового отделения. Вообще у нас в поселке много интересных людей. Кинокритик, тренер команды бобслеистов. Даже композитор, соседям от его рояля житья нет.
Мини-телекамера медленно двинулась дальше.
– Вот магазин, сюда Иван Иванович раньше за продуктами ходил. Рядом живет не знаю кто, дальше тоже не знаю. А еще, - лауреат Нобелевской премии оживился, - у нас такой способный парнишка есть! Школу в двенадцать лет закончил, сейчас на втором курсе института, беседуешь с ним и радуешься. Посмотреть на него хотите?
– Посмотрим, когда понадобится, - отрезала Александра Михайловна.
Телекамера, подчиняясь манипуляциям Изобретателя на пульте, поднялась выше. На мониторе появилась
Тут, как и следовало ожидать, творилось что-то несусветное.
На платформах и на путях было черным-черно от людей. За станцией тоже было полно народу. Но две темные массы были разделены узкой пустой полоской. Так и хотелось назвать ее нейтральной полосой на государственной границе.
По другую ее сторону на рельсах были не только люди, но и длинная череда стоящих впритык друг к другу электричек.
Лаэрт-второй опустил камеру ниже, и крупным планом стали видны лица людей.
По обе стороны нейтральной полосы они были одинаково ошарашенными. Собственно, подумал Костя, какие иные чувства должны испытывать люди, оказавшиеся в подобной ситуации?
Радости мало: с одной стороны никак не можешь выйти за пределы невидимого кольца, а с другой никак не войдешь. Хотя кому-то сейчас наверняка нужно позарез выбраться наружу, а другим попасть внутрь.
Люди все-таки пробовали преодолеть преграду: ощупывали невидимый барьер руками, надеясь найти в нем прореху, двигались вдоль него вправо, влево. Со стороны такие движения могли показаться даже забавными: ничего нет, а руки, видно, упираются во что-то твердое, и вообще похоже на какой-то нелепый танец без музыки.
Кстати, оказалось, что преграда не мешала переговариваться - люди с той и другой стороны, судя по движению губ, обменивались растерянными репликами.
– Давайте вдоль этой невидимой загородки пройдем, если можно, распорядилась Александра Михайловна, и Лаэрт-второй снова взялся за клавиши пульта.
Выяснилось, что люди, пытавшиеся одолеть непроходимый барьер, были везде - и и в поле, и на лесной просеке, и на берегах маленькой речки.
На шоссе Москва-Санкт-Петербург повторилась примерно такая же картина, как на станции, только вместо электричек к горизонту уходила вереница остановившихся автомобилей.
Потом опять преграда проходила по полям лесам, пересекла в другом месте шоссе, потом железную дорогу - здесь тоже стояли электрички. И наконец круг замкнулся, мини-телекамера вернулась к станции.
– Неужели так-таки ни одной дырки нет?
– вопросил Петр.
– Да так не бывает, в любом заборе обязательно есть. Может, в лесу где-нибудь...
– В этом наверняка нет, - ответила Александра Михайловна.
– Этот забор не люди ставили.
В подвальный этаж-лабораторию откуда-то донесся слабый гул. Было похоже, что над Поваровкой кружит вертолет. Петр, а за ним и Костя мигом опять оказались на открытой террасе. И точно, вертолетов оказалось даже два.
Темно-зеленые стрекозы, очевидно, хотели совершить посадку внутри невидимого круга, и никак не могли, их тоже сдерживала невидимая преграда, от которой они отскакивали, словно мячики от стенки.
Покружившись над поселком минут десять, пилоты решили должно быть не испытывать больше судьбу: машины набрали высоту и улетели, гул их скоро замолк вдали.
– Мы в самой настоящей ловушке, - мрачно констатировал Петр, - отсюда не выберешься. И не знаешь, что теперь надо делать. Вот это хуже всего!