Поваровка под колпаком
Шрифт:
– Так связывайтесь скорей!
– распорядилась Александра Михайловна.
В лаборатории засветился третий экран, теперь она напоминала Центр управления полетами космических кораблей. Сначала по экрану пошли полосы, а потом появилось очень обеспокоенное молодое бородатое лицо.
Видимо, перед член-корром тоже был экран видеотелефона, и он сразу же узнал абонента, потому что безо всякого вступления охнул, высоко поднял брови и разразился короткими фразами:
– Ты с дачи звонишь? Так я и знал! Ну наконец-то! Тут у нас такое творится! Ты что
– У нас в Поваровке, не поверишь, появились инопланетяне!
– выпалил в ответ лауреат Нобелевской премии.
– Выглядят, как обычные туристы, а на самом деле, вылитые кентавры. Я на них свой аппарат опробовал. Работает, прекрасно работает!
У молодого член-корра брови поднялись еще выше. Он встряхнул головой, как человек, отгоняющий наваждение.
– Пришельцы?!
– выдавил он из себя изумленно.
– Ну и дела! А я так и не сомневался, что все эти чудеса твоих рук дело. Но к тебе же не дозвониться!
Член-корр озабоченно потер переносицу.
– А тут наблюдатели из ООН прибыли, - сообщил он растерянно. Иностранных журналистов тьма, вертолеты вокруг вашей Поваровки носятся, и никто ничего не понимает. Такого же никогда еще на Земле не было!
– Да нет, это не я, это пришельцы сделали, - ответствовал нобелевский лауреат.
– Я бы так, наверное, не смог. Как я полагаю...
– Постойте, - решительно вмешалась в беседу двух ученых Александра Михайловна.
– Вы молодой человек, как я поняла, член-корреспондент Академии наук?
– И директор института, - растерянно ответил бородач.
Чувствовалось, что он еще не пришел в себя после ошеломляющего сообщения Лаэрта Анатольевича о появлении пришельцев из космоса. Потом лицо у него вдруг стало совсем изумленным, широко открылись глаза и даже нижняя челюсть отвалилась.
Костя понял, что бородатый член-корр наконец разглядел на экране своего видеотелефона и Лаэрта-первого, и двух одинаковых Верочек. А такое, конечно, кого хочешь может удивить.
Петина бабушка тоже сообразила: после сообщения о появлении в поселке инопланетных кентавров, наличие вдобавок к этому двух одинаковых нобелевских лауреатов с двумя одинаковыми женами может стать для ученого Всеволода последней каплей.
Она мягко сказала:
– Вы на нас внимания не обращайте, потом мы вам все объясним. Сейчас другое важнее. Понимаете, в настоящее время все без исключения местные жители, как бы это сказать... в общем, они словно бы окаменели и все стоят без движения, подобно статуям. Я понимаю, это трудно представить, но поверьте, что так и есть. И что теперь нам делать, мы понятия не имеем. Ждем совета, помощи...
Член-корр судорожно глотнул и снова потер переносицу. Было видно, что он совершает огромное усилие, чтобы переварить обрушившийся на него поток невероятной информации и все разложить в голове по полочкам.
Потом он шумно вздохнул и снова встряхнул головой.
– Я тоже пока не знаю, что делать дальше, - ответил он растерянно. Вы с этими пришельцами пробовали связаться?
–
– буркнул нобелевский лауреат. Если они маскируют свой настоящий вид, значит, совсем не желают, чтобы с ними вступали в Контакт.
Всеволод подумал еще немного.
– Знаешь что, - признался он чистосердечно.
– Я пока еще ничего не понял и только все больше запутываюсь. Почему все остальные стоят без движения, а вы и двигаетесь и говорите?
– Да потому, что у нас бетон над головами!
– понемногу раздражаясь от непонимания самых простых вещей, ответила бабушка.
– Бетон гасит излучение, мы в безопасности.
– Пришельцы-кентавры, - задумчиво повторил член-корр и директор академического института Всеволод, - все стоят без движения, а над вами бетон, который все гасит... Как же, помню, когда ты мне показывал лабораторию, то говорил, припоминаю... Теперь хоть что-то становится ясным. Знаешь, Лаэрт, я сейчас, пожалуй, быстренько тут все у нас разъясню, а то черт знает, что творится. Журналистов вокруг тьма, и вдобавок эти наблюдатели из ООН. Предположения самые невероятные, телефон звонит без умолку. И мы сейчас все вместе что-нибудь придумаем, ты жди!
Он опять потер переносицу.
– Слава Богу, теперь все яснее ясного!
Прежде чем его лицо на экране погасло, Лаэрт-второй успел крикнуть:
– Ты теперь сам звони, я включил телефон! Нам теперь постоянно надо быть на связи.
В лаборатории наступила тишина. Потом доктор педагогических наук недовольно проговорила:
– Директор Института, член-корреспондент Академии наук, а бестолковый какой-то. Самые очевидные вещи не может с первого раза постичь. И шальной. Как он только институтом руководит?
– Институтом легче руководить, чем средней школой.
– задумчиво отозвался Степан Алексеевич, до этого долго хранивший молчание.
– Особенно академическим институтом, а не там, где учатся.
Но оказалось, он хотел сказать не только это.
– Лаэрт Анатольевич, - позвал директор.
– Я заметил, похоже, ваши приборы излучения больше не отмечают?
– Нет, не отмечают, - рассеянно отозвался лауреат Нобелевской премии, думая о чем-то своем.
– Тогда пойду посмотрю, что там делается, - сказал Степан Алексеевич.
– Может, кому из людей помочь надо. Но вы пока на всякий случай сразу за мной не поднимайтесь. Хоть и нет уже излучения, да мало ли что...
Степан Алексеевич одернул пиджак и прошагал к лестнице, поднялся по ее ступенькам.
Только в самый последний момент Лаэрт-второй и Александра Михайловна сообразили, что происходит, и в один голос закричали:
– Стойте!
Однако было уже поздно. Люк приоткрылся, в тот же миг в головы всем, кто остался внизу, ударила какая-то темная волна, на мгновение затуманившая сознание, и сейчас же прошла, потому что люк закрылся.
Степана Алексеевича на лестнице больше не было.
– Наружу вышел!
– потрясенно выговорил Лаэрт-первый.