Повелитель и пешка
Шрифт:
Внизу была площадь с развесистым дубом посредине, серая крыша острога в светлых заплатах свежей дранки, небольшая, но злобно гудящая толпа у дверей храма. Так, подниматься нельзя. Сразу заметят. Хорошо хоть, что красных мундиров нигде не видно. Ан нет, вон двое у самых дверей. Так же, ползком, Хорт перебрался на другую сторону колокольни. Теперь под ним была крыша храма. Не так уж высоко, если повезет, можно бы и спуститься, но не получится. Здесь тоже заметят. Ага, вон и еще солдаты. Стоят вдоль стены черемухового садика. Вон красный кивер [12] маячит. И еще один. И еще. Обр вздохнул поглубже. Растянулся поудобнее на мокрых досках.
12
Кивер –
Нудный дождик и не думал переставать. Сеялся и сеялся. На колокольне все было мокрым. На перилах дождик собирался в прозрачные крупные капли, веревки поседели от капель мелких, темные бока колоколов влажно блестели. Серое брюхо тучи висело так низко, что, казалось, его можно потрогать рукой. Или это Хорт забрался слишком высоко? Сейчас он видел все Малые Соли – скопище мокрых крыш, темно-красных черепичных и черно-пестрых, крытых осиновой дранкой [13] . Крыши горбатились, тянулись вдоль серого моря, которое нынче сливалось с таким же серым и влажным небом совсем близко от берега. Это давало надежду. Темно по-настоящему сегодня не будет… Время почти летнее. Но все же… все же…
13
Дранка – кровельный материал в виде пластин из древесины.
Впрочем, пока свобода оставалась такой же далекой, как если бы он по-прежнему сидел в остроге. Колокольня была всего лишь ловушкой. Надо ждать. Внизу тулко лязгнуло, послышались голоса. Сейчас поднимутся сюда, а деваться некуда. Ловушка! Придется драться, но это не поможет.
Позовут на помощь – и все, конец. Тогда уж не уйти. Обр даже за руку себя укусил от досады. Внизу грохнуло сильнее, снова послышался металлический лязг – и все, тишина. Заперли дверь и ушли. Совсем. Теперь, должно быть, уже до утра.
Понемногу сгущались сумерки. Толпа перед храмом быстро редела. Становилось все холоднее, но Обр терпел, с надеждой глядя на вал серой мглы, медленно приближавшийся к городским крышам. Вот исчезли причалы и домики рыбачьей слободки, вот мгла коснулась полосы крыш, вот очертания дуба стали расплывчатыми. Редкие огни на площади потускнели, окутались бледным ореолом. Город, и без того не шумный, будто накрыли толстой периной. Ну, еще чуть-чуть. Любопытно, почему до сих пор отец Антон не поднял тревоги? Не заметил, что его нет? Все еще утешает несчастную дурочку? Это немного покоробило Хорта, будто дурочка была его собственная. Надо рассчитаться с ней. Как-нибудь потом, когда дела пойдут получше.
И тут дела обернулись совсем скверно. Туманная тишина внезапно наполнилась стуком и грохотом. На площадь ворвался конный отряд. Всадники спешились. Явственно послышался голос капрала. Слов было не разобрать, но чувствовалось, что сей воинственный муж очень зол.
Обр понял, что ждать больше нельзя. Привстав на колени, очень осторожно, чтоб никакой дурацкий колокол не звякнул, не брякнул, где руками, а где и зубами отвязал одну из веревок. Мгновенно захлестнул ее на чугунных перилах со стороны крыши, перемахнул через них и заскользил вниз, стараясь держаться как можно ближе к стене колокольни, чтоб не было видно с площади. Веревки до конца, конечно, не хватило. Хорт отцепился от нее и упал на свинцовую крышу. Без стука не обошлось, но он получился приглушенным. По-прежнему прижимаясь к стене колокольни, огляделся и понял, что ему повезло. На Малые Соли лег, наконец, тот густой непроглядный туман, которого он ждал весь вечер. Не стало видно ни креста, ни купола, ни самой колокольни.
На площади между тем разгорался скандал. Капрал орал на кого-то так громко и самозабвенно, что Обр решил рискнуть.
Редкие освещенные окна казались бледными размытыми пятнами. В каком-то дворе закатилась, залаяла собака, шарахнулся в сторону случайный прохожий, но орать «Держи его!» не стал. Должно быть, ничего не разобрал в тумане. К счастью, большинство жителей отсиживалось по домам, пережидая непогоду. Длинная извилистая улица была пуста. Обр летел по ней в сумраке, густом, как вода, в душном черемуховом запахе, а она все не кончалась и не кончалась. Сады, призрачно-белые цветочные облака над черными заборами, черные островерхие силуэты домов повторялись, будто это длился сон, один из тех, когда бежишь куда-то и никак не можешь добраться.
Хорт уже потерял всякую надежду, но тут заборы раздвинулись, отступили, и он грудью врезался в жерди, огораживающие городской выгон, перемахнул через них и, почуяв волю, полетел так, будто крылья выросли. Вернулось ровное дыхание, душный запах черемухи исчез, побежденный запахом мокрой придорожной полыни. Сырой песок был упругим и твердым, не проваливался, не скользил под ногами, и Обр бежал с наслаждением, пока не споткнулся о толстый корень и не растянулся во весь рост. Сел, потирая ушибленную ногу.
Похоже, пригородные поля кончились. Он был уже в лесу. С обеих сторон дороги темнело нечто неясное, шевелилось в тумане, шуршало, капало. Так. Выходит, он все это время бежал по дороге. Это была такая вопиющая глупость, что Хорт даже подумал, не заразился ли он от той дурочки. На дороге конная погоня достанет его в два счета.
Он встал и с ходу нырнул в ближайшую темную тень, оказавшуюся густыми кустами. Продравшись сквозь скопище мокрых веток, Обр оказался в хорошем сосновом бору. Нечастые прямые стволы выступали из тумана в самый неподходящий момент. Бежать не получалось. Да и идти было трудно. Обхватив очередной смолистый ствол, он вдруг почувствовал, как земля медленно проседает под ногами. Присел и нащупал под корнями сосны широкую яму. Укрытие показалось подходящим. В яме было сухо и вроде не так холодно. «Пережду, пока туман рассеется, – решил Обр, – все равно передохнуть придется». Забился в обретенное убежище и стал ждать рассвета, слегка задремывая, но то и дело просыпаясь, благо холод и сырость не давали забыться.
Медленно светлело. Наконец туман стал молочно-белым. Должно быть, взошло солнце, но Обр по-прежнему не видел ничего дальше тонких кривых корней, свисавших над входом в его убежище. Потянуло ветром, корни согласно качнулись – и вдруг туман унесло вверх. Сразу будто занавеску отдернули. Обр ахнул. То, что он принял за стенку ямы, оказалось песчаным склоном прибрежного откоса.
Море лежало перед ним, гладкое, как полотно, бесшумно покачиваясь, лизало песок. На воде мерцала яркая дрожащая дорожка. Солнце уже поднялось над рогатыми скалами, било прямо в пещерку под корнями. Хорт потянулся навстречу горячим лучам. Так, рассиживаться нечего. Надо идти. Берег – это слишком опасно. Надо исчезнуть в лесу. В лесу его никто не найдет. «Только сначала согреюсь, – подумал он, – только согреюсь, и все».