Повелитель теней. Том 1

Куницына Лариса

— Он сказал, что ваш дар тёмен и опасен.

Он усмехнулся и пальцем затушил свечу. Потом повернулся ко мне и произнёс:

— Это так. Я — некромант, Повелитель теней, заклинатель духов. Я имею дело со всем, что касается смерти.

— Наверно так оно и есть. Именно поэтому за мной последнее время таскаются призраки. И вы умеете создавать зомби?

Ему не понравился мой вопрос, кажется, он даже был разочарован.

— Умею, — без особого желания признал он, — но это не то, что является моим призванием. Это, так сказать, всего лишь бонус к основному призу. Я могу общаться с мёртвыми,

я могу узнавать их тайны, вызывать их души и помогать им действовать по эту сторону бытия.

— То есть вы общаетесь с призраками?

— Это моя повседневная действительность. Они всегда окружали меня. Я привык к ним с пелёнок.

— И вы можете оживить мёртвого?

— Нет. Вернее, теоретически, да, — этот вопрос доставил ему некоторое удовольствие. — Я иногда думал об этом, но слишком хорошо знаю, что этого делать нельзя. За это можно расплатиться чем-то пострашнее смерти. Нельзя нарушать законы мироздания и естественный ход событий. Таинство смерти куда более неприкосновенно и священно, нежели тайна жизни. Тот, кто ушёл, может вернуться только по своей воле и в другой инкарнации. Вам известно о приливно-отливной теории реальности. Лучше в это не вмешиваться. Но пока ушедший не вернулся к жизни естественным путём, я могу контактировать с ним и воздействовать на него.

— А убить с помощью магии вы можете?

Он какое-то время задумчиво смотрел на меня, потом вздохнул.

— С помощью магии может убить даже средней руки колдун, для этого не нужно быть магом. Убить вообще очень просто. Для этого и магия не нужна. Достаточно бластера, ножа, сильных рук, просто булыжника. Разве вам не приходилось убивать? Вы же не просто ангел, вы ангел с мечом. По сути, такой же наёмный убийца, как и демоны, только вы — наёмник Небес и играете по другим правилам.

— Такая трактовка моей деятельности как-то не приходила мне в голову, — усмехнулась я, сделав вид, что не заметила этого явно враждебного выпада.

Но он явно хотел расставить точки над «i».

— Да бросьте… Разве ангелов не посылают убивать демонов так, как демонов посылают убивать смертных и ангелов? В чём разница?

Я вдруг подумала, что он пытается втянуть меня в дискуссию о мотивах моих действий, чтоб отвлечь от чего-то важного. Я даже поняла от чего.

— Я подумаю над этим вопросом, и, возможно, мы вернёмся к нему, — покладисто улыбнулась я. — А теперь всё-таки ответьте на мой вопрос. Вы можете убить с помощью магии?

— Да.

— С помощью чар, заклинаний или зелья?

— Да, да, да! — резко ответил он. — И ещё сотней различных магических способов.

— Тогда почему Азарова вы убили с помощью бластера?

В его холодных глазах появилась ненависть, от которой мне стало не по себе.

— Потому что я хотел, чтоб все видели, как я… убиваю… его… — злобно процедил он. — Чтоб ни у кого не оставалось сомнений в том, что я сделал, и, что это сделал я.

— Зачем? — полюбопытствовала я, как ни в чём не бывало.

Мне казалось, что сейчас он сделает что-то подобное со мной, так исказились на миг его черты. Он был в ярости, но в следующий момент всё изменилось. Он мгновенно взял себя в руки, посмотрел на потухшую свечу, и на её фитиле тут же вспыхнул зеленоватый огонёк.

— Вот уж не думал, что

ангел может вывести меня из себя. Вы довольно назойливый ангел.

— Я задаю неудобные вопросы? — невинно улыбнулась я.

— Возможно. Но отвечать на них вам придётся самой. А я пока буду развлекаться, наблюдая за вашими изысканиями. Помните, везде, где есть тень, вы не одна…

Я припомнила мрачные коридоры его призрачного замка. Мне стало не по себе, но я не подала виду.

— Не боитесь, что я узнаю правду?

— Правду о чём?

— Почему вы убили Азарова?

— Ответ на этот вопрос вам ничего не даст. Хотя вы были очень близки к правильному вопросу… Но даже если вы найдёте этот вопрос, а потом и ответ на него, это уже ничего не изменит.

— А если изменит?

Он задумчиво посмотрел на меня, потом пожал плечами.

— Если я почувствую что-то подобное, то постараюсь помешать вам.

— Серьёзно? И каким же образом вы можете мне помешать? Подсылая призраков и лесных пантер?

— Причём здесь пантеры? — насторожился он.

— Неважно. Так каким же образом?

— Я нащупаю ваше слабое место, — заявил он.

Я улыбнулась. Меня не смутила угроза, я приняла во внимание, что он ввязался в игру со мной, а значит, я могу выиграть. Потому я не стала спорить, а глубокомысленно кивнула.

— Да, у всех есть слабые места. Даже у ангелов.

— Конечно. Но вы думаете, что те бреши в защите, о которых вы знаете, уже прикрыты. Я найду новые. Что вы на это скажете?

— Наверно «спасибо», потому что я смогу прикрыть и их.

— Если я не успею ими воспользоваться.

— Всегда есть скрытые резервы…

— О, да, — зло усмехнулся он. — У вас их предостаточно.

— Вы правы, Бен, — я подошла к нему и посмотрела в его холодные голубые глаза. — У меня есть цель, у меня есть время и у меня есть ресурсы и резервы. Продолжим игру?

На какой-то момент мне показалось, что он заколебался. Сомнение, испуг, отчаяние отразились в его глазах, но тут же пропали. Он сжал губы.

— Не провоцируй меня, — с угрозой прошипел он.

— Не пугай, — улыбнулась я. — Не знаю, как ты, а я уже увидела брешь в твоей обороне.

И развернувшись, вышла, чувствуя его взгляд, который, будь он из металла, наверняка пронзил бы меня насквозь.

Глава 20

В одном Джулиан был прав: этот странный мир манил Хока, он звал его, затягивал и очаровывал. Волей случая он ещё не успел погрузиться в его дремучую красоту, потому что был ближе к своей обычной жизни, наполненной современными технологиями и насущными проблемами. Но что-то извне, а может изнутри уже нашёптывало ему странные сказки, унося в детские мечты, когда он путал прочитанные в романах сюжеты, собственные фантазии и туманные воспоминания о давней жизни. Он действительно смутно помнил ту жизнь, когда бродил в образе рыцаря по бесконечным дорогам огромной Европы и загадочной Святой земли. Воспоминания возвращались к нему волнами: то мучительными прозрениями, то сладкой болью забытых страстей. Он всё больше сближался с тем собой, каким был когда-то, и именно потому сменил своё имя Родольфо Фалько на то, что носил в той жизни, став Раулем де Мариньи.