Повелитель теней. Том 1
Шрифт:
Погружаясь в волны своей памяти, он смущался даже не тем, что это он сам бродил когда-то с мечом по пыльным дорогам, ездил верхом на коне со спутанной гривой и дрался с разбойниками, сарацинами и гугенотами. Его смущало то, что, судя по этим отрывочным картинам, всплывавшим в его голове, выходило, что он прожил так не одну жизнь. Единственный дошедший из глубины веков достоверный письменный источник повествовал о его жизни и смерти в шестнадцатом веке. Но его память бережно хранила воспоминания и о том, как он молодым рыцарем участвовал в обороне Авиньона, осаждённого крестоносцами, как скрывался от святой инквизиции, открывшей охоту на катаров, а потом уже опытным воином участвовал в Крестовых походах, что было для него не столько искуплением грехов, сколько бегством от гонений
И всё же он сохранял какую-то отстранённость от того мира и той личности, смирившись с тем, что да, это его инкарнации, но понимая, что это всё осталось в далёком прошлом. Теперь он другой и жизнь другая, и нужно жить здесь и сейчас. Но в эти странные дни на уснувшей смертным сном баркентине та прежняя жизнь начала навязчиво предъявлять на него свои права. Запах костра, вкус приготовленной в котле овощной похлёбки, шум деревьев в ночи и тёмное небо, не подсвеченное огнями пролетающих флаеров и зависших в стратосфере атмосферных станций, возвращали его назад. Ему снились до дрожи реальные сны, пахнущие дымом, потом и кровью, он просыпался со стиснутыми зубами, а пальцы ещё помнили прикосновение горячей кожи, которой был обтянут эфес старинного меча. В голове то и дело всплывали обрывки каких-то баллад и безыскусных деревенских песенок, в которых пелось о несчастной любви и о чудесах, творимых святой Девой Марией и святыми апостолами. Странно, но он совсем не помнил о том, что такие были, но их слова скользили в его голове, вызывая смутные образы тёмных кабаков и шумных ярмарок на узких площадях грязных городков. А в минуты бодрствования он вдруг уносился мечтами куда-то, где чувствовал прикосновение к коже тёплого ветра, голени словно сжимали крутые бока коня, знакомо скрипела подпруга седла, копыта коня стучали по дороге, а на бедро знакомо давили ножны с тем самым мечом. И ему снова хотелось умчаться вдаль, забыться в этих скитаниях, почувствовать аромат опасности, и ощутить всю бесшабашность и азарт бродячей жизни. Она не пугала его, она звала, как прошедшая молодость души, как забытая любовь к прекрасной и недосягаемой даме, как бездумные интрижки на постоялых дворах и жаркие дуэли в тесных закоулках. И появление рядом Джулиана в доспехах, с мечом, его спокойный рассказ о том, что та самая жизнь, оказывается, совсем рядом, лишь подстегнули его желание снова нырнуть в неё с головой.
То ли по привычке, то ли для виду, он ещё изображал из себя старпома, следя за тем, чтоб оставить звездолёт в надлежащем порядке, чтоб отправляющиеся с ним члены экипажа были надлежащим образом подготовлены и экипированы, а остающиеся — подробно проинструктированы. И всё же это было уже прощание с этой жизнью, а впереди его ждала другая, новая или хорошо забытая старая, что в принципе уже не имело значения. Он был к ней готов.
И наступило утро, когда небольшой отряд из восьми человек должен был тронуться в путь к славному городу Магдебургу. Он надел десантный комбинезон-хамелеон, прицепил на пояс подсумок с полевой аптечкой, а также запасся оружием из арсенала, подумав, что швейцарская дага шестнадцатого века хороша, но она не идёт ни в какое сравнение с десантным ножом «Вепрь». Однако и её он привычно сунул в пристёгнутые к бедру ножны.
Стены арсенала уже утратили большую часть своих колюще-режущих украшений, что свидетельствовало, что и остальные члены экспедиции отнеслись к предстоящему путешествию со всей серьёзностью. А мечи, ножи и кастеты в данном случае вполне могли быть дополнены газовыми гранатами, принцип действия которых был основан на химических реакциях.
Он прошёл в ту часть арсенала, где на стеллажах стояли плоские ящики с ручными гранатами, и с удивлением осмотрелся, не узнавая знакомого отсека. Словно через волшебный портал он вошёл в низкое подвальное помещение с сырыми каменными стенами и массивным очагом в углу. На стенах тускло блеснули цепи, ошейники и наручники с шипами, весьма тревожащего вида щипцы и металлические штыри с прикрепленными на них фигурными клеймами.
Окинув мрачным взглядом стоявшие вдоль стены сундуки, он размышлял, где искать гранаты, когда позади послышались шаги и в комнату, нагнувшись, чтоб не удариться головой о низкую притолоку вошёл Джулиан. В своих латах и чёрном плаще он смотрелся в этом антураже очень уместно, и Хок по привычке разозлился на него, то ли из-за того, что не может найти то, что ему нужно, то ли просто из зависти.
— Твои игры? — поинтересовался Хок, хмуро взглянув на друга.
МакЛарен с любопытством осмотрелся по сторонам и, подойдя к стене, потрогал свисающую цепь, на конце которой красовался острый крюк.
— Мне кажется, что этот антураж в твоём вкусе, — пожал плечами он. — Оригинальный дизайн в стиле испанской инквизиции никогда меня не прельщал. Я бы изобразил что-нибудь вроде алхимической лаборатории или, на худой конец, склепа.
— Тогда, чья это работа? — ещё больше раздражаясь, спросил Хок.
— Полагаю, твоя. Когда Бетти говорила о том, что у тебя есть способности, я думал, что она слегка преувеличивает. Ну, помнишь, призрачные башни по краям пентаграммы во время ритуала Четырёх стражей? Выходит у тебя, и правда, талант. Кстати, тебе эта обстановка знакома?
— В какой-то мере, — нехотя признал Хок.
— А мне — нет, что доказывает, что я прав.
— И что это значит?
— Думаю, что это последнее вежливое приглашение вступить в игру. Ну, знаешь, в том смысле, что когда пинки в зад перестают действовать, на голову падает наковальня.
— Вежливое… — проворчал Хок и, снова осмотрелся по сторонам. — Здесь где-то были гранаты. Такие штучки с колечками и кнопочками.
— Знаю, знаю, дергаешь за колечко и… кругом куски обугленной плоти.
— Нет, в них всего лишь усыпляющий, нервнопаралитический или слезоточивый газ.
— Там! — Джулиан уверенно ткнул в сторону высокого сундука, окованного фигурными пластинами.
Хок подошёл к сундуку и откинул крышку. В пластиковых ячейках блеснули уложенные рядами цилиндрики и бомбочки-колобки.
— Дымовые шашки, если что, в ящике под скамьёй, — добавил Джулиан. — Да, под той, с выемками для верёвок и плохо отскобленной кровью.
— Боже мой, — проворчал Хок, впервые подумав, что мир, куда он стремится, может быть не только романтичным.
Сунув в нашитые на штаны пеналы несколько гранат со слезоточивым газом, он выбрал ещё пару шариков с усыпляющим. К тем, что содержали нервнопаралитический газ он так и не прикоснулся, поскольку не был уверен, что решится применить их против живых существ. Вместо этого он подошёл к скамье и добавил к своему боезапасу маленькие дымовые шашки. Этого казалось недостаточно, но понятно было, что тащить на себе большое количество боеприпасов не имело смысла. Закрыв ящик, он посмотрел на тёмные пятна и почувствовал лёгкую тошноту.
— Ты уверен, что они готовы к тому, чтоб уйти в этот мир? — спросил он, взглянув на Джулиана.
— Да, папочка, — отозвался тот.
Он вертел в руках круглые щипцы с зубчатыми захватами.
— Честно говоря, я бывал в таком месте, — признался Хок, — хотя и отделался всего лишь лёгким испугом…
— Лёгким? — усмехнулся Джулиан. — Я всегда знал, что ты невероятно крут.
— Я это к тому, что если кто-то из наших парней окажется в такой ситуации…
— Они не дети, Рауль. И мы не в детской сказке, — он повесил щипцы на место и обернулся. — Хорошо, что ты предлагаешь? Оставить их здесь? Мы это уже обсуждали. Я итак мотался по всему континенту, чтоб подготовить вас к этой работе. Я добыл информацию, деньги и некоторые связи. Хочешь, чтоб я раздобыл профессиональных гидов и отряд спецназа для охраны?