Повенчанный честью (Записки и размышления о генерале А.М. Каледине)
Шрифт:
Завидев ёрзание на месте, при этих словах, митрополита Фотия, приставленного к его армии священным Синодом, Каледин гневно обратился к нему:
– Да, Владыко, огромная, неискупаемая вина за происходящее в России лежит на Русской Православной Церкви.
Дородный и тучный Фотий впился в кресло, да так, что оно под ним даже заскрипело.
И тут же нашёлся Будённый:
– А я, братья-казаки, так скажу – ежели бы его, – и он показал рукой на Фотия, – да впереди войска нашего поставить – тут же германец бы и войну прикончил.
И, уже ёрничая, под громогласный хохот своих однополчан, добавил:
– Жаль только, что лошади не подобрать, чтоб такого борова выдюжила, а то бы, я вам скажу – до самого Берлина немец бы бежал, завидев такого атаманца христова воинства.
Зал задрожал от хохота. Даже офицеры и генералы и те не сдержались, так как все знали мстительный и злобный характер владыки Фотия, а так же – его непомерную любовь к чревоугодию и молоденьким милосердным сестричкам.
Фотий побагровел:
– Изыди, сатано, – зычно рявкнул привычное, да и осёкся, встретившись с пронзительным взглядом Каледина.
– Да, владыко, вот вы и получили ответ о мере авторитета церкви.
Думаю, что ближайшее развитие событий подтвердит истинность моих слов, но Вы, сами, вырыли ту пропасть – между народом и церковью, в которую завтра рухнет вся Россия.
– Только 2 марта Государь…
Он замешкался на миг, решительно сжав кулак правой руки, и взмахнул им в воздухе, и поправил сам себя:
– Последний русский царь Николай II – не успел отречься от престола, а Вы, от имени церкви, я повторюсь, уже 4 марта обратились к русскому народу с требованием, чтобы он присягал «благочестивому Временному правительству».
Как Вы это объясните? Как же Вы легко, Владыко, отреклись от Помазанника Божьего?
Огромные, страшные бедствия грядут в России, а церковь озабочена лишь одним – сберечь свои богатства.
И то, есть что сберегать – после царской семьи – церковь второй землевладелец в России, 6 миллионов гектар земли отдано ей во владение.
Зал пришёл в неистовство. Особенно – нижние чины. Слышались возгласы:
– Ах, мироеды, вы бы сами эту землицу обихаживали…
– Кровопийцы, вы что же это думаете, что мы и дальше за вашу землицу будем гибнуть…
– А у меня на хуторе – от голода гибнет семья. шесть душ, без лошади остались…
Каледин продолжил:
– Действительно, разве Вы, Владыко, орошаете эту землю своим потом? Это одна из причин, что крестьянство, а это более 80% населения страны, и сегодня видят в лице церкви векового эксплуататора и стяжателя.
О, Владыко, неосмотрительно Вы ведёте себя на русской земле. Неосмотрительно! В то время, когда я сам лично, как командующий, распределяю каждый снаряд, Вы мне – вагонами, иконы шлёте.
Зал, особенно солдатское и казачье крыло, гневно загудело. Вновь раздались возгласы:
– Верно говорит Его Высокопревосходительство!
–
– Другие времена начинаются, мы ещё доберёмся до него, братцы!
– Гнать его в шею, такого прокормить только – за эскадрон слопает.
Фотий жадно хватал воздух. Всё его грузное и обычно багровое лицо, посинело. Он сидел ни жив, ни мёртв.
А Каледин уже не мог остановиться:
– Церковь, Владыко, перестала слышать свой народ. Превратилась не в поводыря , а в наездника на его шее, на его горбу.
В назревании смуты в России – огромная вина церкви уже в том, если не относиться к истории, что она не осудила распутинщину, ввергшую царскую семью в крайне постыдную роль, оскорбившую саму суть и содержание самодержавия.
Тут, Владыко, мужества у Вас не хватило, а вот Петра I – собакой обзывать до сей поры – многие из вас грешат, с лёгкостью. Да Толстого анафеме предать и упокоить без благословения – на это Вы мастера.
Почему же не столь взыскательны вы к тем, кто подрывал устои монархии? Кто с именем Бога на устах и при Вашем благословении отлучал Государя от престола, арестовывал его семью?
Я прошу Вас, Владыко, оставьте армию от греха подальше и поезжайте в свой Синод. Здесь, с учётом складывающейся обстановки, я думаю, делать Вам нечего.
– Верно! – раздались возгласы.
– Так его, Ваше Высокопревосходительство.
И Фотий, втянув голову в плечи, шумно дыша, спешно удалился из зала заседаний Военного Совета, оставив запах церковных благовоний. Да сиротливо лежащие на столе чёрные чётки, которые он в спешке забыл.
Очень скоро узнает Алексей Максимович, какого он врага себе нажил.
Митрополит Фотий, войдя в личное доверие премьера Временного правительства России – Керенского, сделает всё, чтобы вольнодумство Каледина было наказано по всей строгости.
Более того, возглавив церковное управление при Главнокомандующем Корнилове, потребует не только снятия с должности командующего прославленной армией, но и предания его суду.
Но это всё будет впереди.
Сейчас же – все участники Военного Совета видели, как тяжело ему даётся каждое слово.
После того, как Фотий покинул зал заседаний Военного Совета, Каледин надолго замолчал, пригубил стакан с водой, оглядел весь зал своим цепким взглядом и продолжил.
Внимательнее всех его слушали нижние чины.
Оглушенные информацией, к которой они никогда не были допущены, они пребывали в смятении.
То тут, то там прорывались их возгласы:
– Ваше Высокопревосходительство, а как же быть?
– Куда идтить, Ваше Высокопревосходительство? И за кем?
– Не дай на страту Расею, Алексей Максимович! Веди, пойдём за тобой, куда ни поведёшь.
– Вчерась – за веру, царя и Отечество призывали лить кровь, а сегодня как?
И тут вновь отличился Будённый. Каледин даже залюбовался его ладной, подобранной фигурой.