Поверь в любовь
Шрифт:
– Перестань сквернословить! – завопила разъяренная Элизабет.
Не моргнув глазом, Джеймс продолжал рыться в тканях. На полу возле него уже выросла целая гора.
– Это какое-то безумие, Джеймс! Ну куда мне столько? Я за целую жизнь всего не истрачу!
– Занавески сошьешь, ясно? Или наматрасники! Плевать мне на то, что ты сделаешь! Я хочу, чтобы у тебя были приличные платья! Ну, что еще? Пуговицы. – Схватив со стола несколько коробок, он не глядя швырнул их через плечо.
– Но у меня...
– И вот это. – Поверх всей кучи шлепнулась коробка с гарусом. – Нет!
– И эти кружева! – Выхватив
– О Господи! Да ведь им цена не меньше пятидесяти центов! – Элизабет побелела как смерть. Казалось, она вот-вот хлопнется в обморок.
– Да? – рявкнул Джеймс. – Тогда возьмем побольше! И вот это. – Он добавил полдюжины вышитых стеклярусом и бисером гарнитуров. – По доллару каждый.
– Почему бы тогда не скупить весь магазин?! – возмущенно фыркнула Элизабет.
– Цыц! – прорычал он и оглянулся. Хозяин с хозяйкой, как перепуганные мыши, осторожно высунулись из-за угла. – Бен, где тут у тебя корсеты?
– Мы не торгуем... – начал тот робко.
– Не нужен мне корсет, – резко вмешалась Элизабет. – Я не стану его носить!
– Еще как станешь!
– Нет, не стану! Я не могу носить корсет, потому...
– Будь я проклят, если ты не будешь носить то, что я... Она вдруг залепила ему такую пощечину, что в глазах у Джеймса потемнело.
– ...потому что я беременна! – во весь голос завопила она. Толпа, не проронившая ни единого слова, взволнованно загудела и тут же стихла. Джеймс оцепенел. Элизабет закрыла рот и только тут, обратив внимание на покрасневшую от удара руку, сообразила, что наделала. Джеймс же как будто только сейчас заметил кавардак, который сам же и устроил. Он рассеянно потер распухшую щеку и ошалело уставился на жену.
– Бет, милая, – прошептал он, – кажется, ты дала мне оплеуху.
Та тряхнула головой и спрятала руку за спину.
– Ты... ты упоминал имя Божье всуе, – отозвалась она тихо. – Я сама не знаю, как это произошло, честное слово. Прости меня, Джеймс.
– Да нет, я даже рад... Ты правильно сделала. – Прижав ее к себе, он вдруг с удивлением обнаружил, что дрожит так же сильно, как и она.
«Наверное, я просто спятил», – подумал Джеймс, обнимая жену. Ни одна женщина до нее, даже Мэгги, не вытворяла ничего подобного. Сам же он с тех пор, как женился, то и дело откалывал такое, за что любого другого мужчину следовало бы покрыть несмываемым позором. А ему хоть бы что...
Ну вот хоть сейчас... устроил потеху для всего города! Досужие языки еще долго будут перемывать им косточки!
– Эй! – Он вдруг вспомнил. – Так ты что же... беременна?!
– Да... наверняка. Уже два месяца. – Она вдруг покраснела до слез.
Ухмылка на лице Джеймса превратилась в счастливую улыбку. Сорвав с головы шляпу, он подбросил ее в воздух и издал торжествующий крик, больше похожий на боевой клич краснокожих.
– У нас будет малыш! – заорал он и, подхватив на руки смущенную Элизабет, закружил ее по комнате. – Йо-хо-о!
– Джеймс, ради Бога!
Поставив ее на ноги, Кэган повернулся к Симонсонам:
– Вы слышали? Бен? Рэчел? Я скоро стану папашей! – Обернувшись к толпе, он восторженно завопил: – У нас будет малыш!
Собравшиеся разразились приветственными воплями. Обняв жену, Джеймс поцеловал ее долгим поцелуем.
– Все-таки
Его ликование наполнило тихим счастьем душу Элизабет. Только сейчас она поняла, что чувствует женщина, когда носит под сердцем ребенка от любимого человека. Сверкнув глазами, Элизабет постаралась спрятать улыбку.
– Вы ведете себя на редкость глупо, сэр, – строго сказала она, хотя губы ее так и расплывались в улыбке.
– Точно, мэм, – радостным голосом отозвался Джеймс, – подожди, еще и не то увидишь! Бен, – позвал он, – упакуй все это, добавь, что, по твоему мнению, сгодится на пеленки и все такое, а я пришлю завтра одного из своих ребят – он заберет.
– Теперь домой? – спросила Элизабет, когда Джеймс заботливо повел ее к выходу.
– Нет, милая. Раз уж ты носишь моего сына или дочку, – не обращая внимания на ее возмущенные протесты, он похлопал жену по плоскому животу, – надо показать тебя доку Хедлоу. – Причем последнюю фразу он произнес таким тоном, будто Элизабет собиралась родить сию же минуту.
– О Боже! – простонала она, не зная, чего от него еще ждать. Никогда она не встречала мужчин, подобных этому невозможному Джеймсу Кэгану!
В эту ночь он снова смотрел на нее так, словно увидел впервые в жизни.
И любил так бережно, будто Элизабет была хрупким драгоценным сосудом, готовым разлететься вдребезги от малейшего прикосновения.
Глава 11
В Лос-Роблес пришло Рождество, а вместе с ним – согласие и любовь. Жизнь Джеймса и Элизабет снова вернулась в привычное русло – все, как было до того случая у реки. Впрочем, теперь, когда супругов заново связал этот еще не появившийся на свет малыш, в их отношениях появилась трепетная нежность.
Верная своему слову, Элизабет сшила несколько платьев из той самой материи, что купил Джеймс, впрочем, столь же старомодных и унылых, как и прежние ее туалеты.
Однако муж не жаловался. Расцветки радовали его глаз, а мысль о том, что в теле Элизабет зреет новая жизнь, делало ее в глазах мужа прекраснее Пресвятой Девы Марии.
В начале декабря, убираясь на чердаке, Элизабет обнаружила коробку с рождественскими украшениями. Благодаря им дом превратился в сказочный дворец, где царил дух приближающихся праздников.
Вернулся в Санта-Инес и Мэтью, и душа его при виде преобразившегося дома преисполнилась такого же тихого счастья, как обычно бывало в детстве. По дороге к брату заглянул и Натан – разделил с Кэганами праздничную трапезу, отведал и эггног [5] , и горячий с пряностями эль, а потом уселся за фортепиано и играл до тех пор, пока все они не охрипли. А утром, перед отъездом, вручил Джеймсу бутылку великолепного виски, а в руки Элизабет вложил маленький сверток.
– Так, пустяки, – поспешно сказал он, заметив удивление на лице Джеймса. – Так сказать, маленькая благодарность за то, что вы меня вкусно кормили, ясно? Ну и... хм... все-таки Рождество...
5
Напиток из взбитых яиц с сахаром, ромом или вином.