Поверь в любовь
Шрифт:
– В этих самых ресторанах только одни траты! – с ханжеским видом проворчала Элизабет. – Да и покупать мне особенно нечего. Лучше поезжай один, а когда вернешься, обед будет на столе.
– Ну ладно. Раз уж ты так настроена, Бог с ним, с рестораном, – раздраженно буркнул Джеймс, гадая, чем бы порадовать эту непостижимую женщину. – Но я хочу, чтобы ты была со мной, так что будь любезна, ступай надень шляпу.
«Как странно! – удивился Джеймс всего пару часов спустя. – С тех пор, как я стал женатым человеком, мне вдруг стало нравиться то, о чем я раньше
Мэгги – та обожала бродить по магазинам, причем с таким видом, будто деньги для нее ничего не значат. Почему-то Джеймса это приводило в бешенство.
Другие женщины словно выполняли тяжелую обязанность, такая скука была написана у них на лицах. Кое-кто откровенно развлекался. И только Бет занималась покупками с пылом и расчетливостью настоящего знатока.
Не умея читать, она то щупала товары, то нюхала, а порой и пробовала на вкус.
Одежда, пряжа, продукты, лекарства... И хотя Элизабет старательно напускала на себя важный вид, попадая впросак, она пугалась и тогда напоминала посмеивавшемуся Джеймсу взъерошенного котенка. Вот и сейчас, приподняв крышку темно-синей коробки, она сунула туда нос и вдохнула прежде, чем Джеймс успел оттащить ее в сторону. К несчастью, там были соли для ванны, и Элизабет расчихалась до слез.
Глядя на нее, он едва удерживался от смеха. Она настолько серьезно воспринимала поход в магазин, будто непредвиденная покупка могла их разорить.
Так, теперь Элизабет с озабоченным лицом пробовала на ощупь ткань.
– Это просто безумие, мистер Симонсон, как дорого! – вздохнула она.
И пусть она не могла читать, но отличить хорошую вещь от плохой – тут Элизабет заткнула бы за пояс любого.
Бен Симонсон обошел вокруг прилавка и направился к ней.
– В чем дело, миссис Кэган?
– По-моему, вы что-то напутали с ценой. Вот, смотрите, – она указала на один отрез, – идет по цене восемь пенсов за ярд, а этот, – она сунула ему под нос другой – по шесть. Но последний куда тяжелее и, следовательно, должен стоить дороже. А тот, который тоньше, дешевле, стало быть, по шесть пенсов.
Самолично пощупав обе ткани, мистер Симонсон был вынужден согласиться с Элизабет, а потом и признать, что ярлычки с ценой явно перепутаны.
– Прошу прощения, миссис Кэган. Если бы не вы, нам потом пришлось бы иметь дело с дюжиной разъяренных покупательниц.
– Ничего страшного, – успокоила его Элизабет. – Так я возьму шесть ярдов этого, тонкого.
Тут уж вмешался Джеймс:
– Отрежьте того, Бен, что подороже. Если, конечно, у вас нет чего-нибудь получше.
– У нас есть батист высшего качества, сэр, по двенадцати центов за ярд.
– Вот его и отрежьте.
– Джеймс! – взвизгнула Элизабет, как только мистер Симонсон отошел. – Ты с ума сошел!
– Решать мне, милая! – с улыбкой ответил тот. – Ты не забыла купить мыло?
Элизабет покраснела. По поводу мыла им так и не удалось
Элизабет настаивала на том, что сделает его сама, а Джеймс категорически возражал, говоря, что у них хватит денег на такую роскошь, как душистое мыло.
– И захвати еще шесть кусков мыла, Бен, хорошо? Элизабет пришла в такую ярость, что даже не удостоила его взглядом. Впрочем, Джеймса такие мелочи не волновали. Он уже привык.
– Что-нибудь еще, Бет?
– Три ярда марли, – сквозь зубы процедила она.
– И три ярда марли, слышишь, Бен? – повторил Джеймс и, подхватив жену под локоток, повел ее к двери. – Мы заберем все на обратном пути.
Стоило им оказаться на улице, как Элизабет возмущенно вырвалась.
– Двенадцать центов за ярд! – воскликнула она. – Да за такие деньги можно было купить вдвое больше ткани!
– Элизабет, – примирительно сказал Джеймс, положив руки ей на плечи, – когда ты наконец поймешь, что мы в состоянии купить все, что нам нравится? Я знаю, ты выросла в бедности, но теперь-то все в прошлом. И не надо скупердяйничать, будто у тебя нет ни гроша за душой!
– Но тот, за шесть центов, был вполне приличный, – горестно вздохнула она. – И зачем швырять на ветер такую прорву денег, ума не приложу?!
– Затем, что я не намерен экономить, когда речь идет о моем доме или о моей жене, заруби себе на носу. А теперь пойдем. – Он увлек ее за собой. – У меня для тебя сюрприз.
– Что такое? Но разве ты не спешишь на встречу с мистером Кирклендом?
– Я – да, но на тебя у меня другие планы. – Он испуганно покосился на жену. – Я давно уже об этом подумывал... ага, вот и он! Только что открылся. – Джеймс остановился у сверкающей витрины. Золотые буквы так и сияли на солнце, но Элизабет лишь растерянно разглядывала непонятную ей надпись. – Заметил его вчера, когда мы возвращались из церкви, и сразу же решил, что обязательно приведу тебя сюда. Пошли.
Он втолкнул ее внутрь, но Элизабет, оказавшись среди манекенов в ослепительных туалетах, почувствовала, как горло ей стиснул знакомый страх.
– О нет, Джеймс! Прошу тебя! – Она попыталась выскользнуть прочь, но муж упорно тащил ее за собой.
– Доброе утро! – приветствовала их элегантная седовласая дама с безукоризненной прической. В ее ласковом голосе чувствовался почти неуловимый французский акцент. – Чем мы можем вам служить? – Словно в подтверждение этого «мы», откуда-то выпорхнула другая женщина, помоложе.
Сняв шляпу, Джеймс приветствовал обеих самой очаровательной своей улыбкой, и те мгновенно заулыбались в ответ.
– Добрый день, леди. Я Джим Кэган, а это моя жена Элизабет. – Он подтолкнул онемевшую супругу вперед. – Хорошо бы ее приодеть. Моей женушке нужно буквально все: корсеты, шляпки, белье и так далее. Мы только что поженились, и у нее не было времени обновить гардероб.
Обе женщины, казалось, мгновенно оценили Элизабет: простенькая шляпка, грубые запыленные башмаки... Заметив их презрительно поджатые губы, бедняжка чуть не ударилась в слезы.