Поверь в любовь
Шрифт:
Элизабет вздрогнула и послушно застыла. И тут он вдруг заметил, какие у нее пустые глаза. У Джеймса опустились руки. Она была точно такой же, как в тот день, когда он увидел ее впервые, – ни гнева, ни обиды... ничего.
– Милая, поверь, я нисколько не сержусь на тебя... да что там, я готов удушить себя голыми руками за ту боль, что причинил тебе. Ты тут ни при чем, поверь. Все дело во мне. Когда ты ласкала меня, это было...
– Мне нужно домой, – перебила Элизабет, – нужно. Сейчас!
– Сейчас, Бет, подожди. – Руки его тряслись
– Нет. Я и так потеряла весь день. И теперь не намерена ждать ни единой минуты.
– Но я хочу извиниться! – Да что с ней такое, черт возьми?! Насколько он знал женщин, все они обожали, когда мужчины униженно посыпали себе голову пеплом. Мэгги была прямо-таки помешана на этом. – И ты называешь это «терять время»?
– Мужу нет нужды извиняться! – с горечью возразила она. – Да и к чему? Ведь он глава семьи, так?
Стало быть, на все Божья и его воля! А теперь мне надо домой, готовить ужин. – И Элизабет торопливо зашагала вперед, оставив совершенно ошеломленного Джеймса растерянно смотреть ей вслед.
В этот вечер Элизабет поднялась к себе раньше обычного, едва управившись с посудой. Она не солгала Джеймсу, сказав, что смертельно устала.
И сейчас Элизабет мечтала только об одном: забыться сном. Она едва не сошла с ума, весь день ломая себе голову, пытаясь понять, что же произошло. Имя. Имя, которое выкрикнул Джеймс...
Мэгги.
Когда оно сорвалось с его губ, он все еще был внутри ее. И прозвучавшая в его крике боль сказала ей больше, чем любые слова.
Ей следует быть очень осторожной, чтобы это не повторилось. А все из-за того, что она коснулась его, и не важно, что по неведению. Происшедшее затем Элизабет могла и понять, и простить, она ведь и сама немало выстрадала.
Да, хороший урок для нее, Элизабет никогда его не забудет.
В эту ночь Джеймс даже не пытался прикоснуться к ней. На сердце у него было тяжело. К тому же его ласки сейчас наверняка будут ей просто противны. Весь вечер его терзали угрызения совести. «Как же я виноват перед ней!» – с горечью думал Джеймс.
Украдкой покосившись на лежавшую в постели Элизабет, он вдруг поразился ее молодости. Семнадцать! Ей всего лишь семнадцать! Она всегда казалась такой разумной, что он почему-то забыл об этом. А она ведь совсем ребенок, несмотря на весь тот ужас, который ей пришлось пережить. Сам-то он старше ее почти на десять лет!
«Элизабет, моя маленькая жена! Что я наделал?! Простишь ли ты меня когда-нибудь?»
Он вспомнил, как обещал, что будет заботиться о ней, о том, что она никогда не пожалеет, что стала его женой. И тут же в его памяти всплыли те клятвы, что он так недавно давал Мэгги, – что будет вечно любить ее и хранить в сердце ее образ. Но Мэгги больше нет. Она умерла. А рядом с ним, в постели, Элизабет, теплая, живая.
Подумать только, в первый раз она решилась
Погасив лампу, он забрался в постель и осторожно коснулся ее.
– Милая, – тихо прошептал он, чувствуя, как Элизабет вся сжалась, – я только обниму тебя, и все.
Повисло тягостное молчание. В тишине раздавалось лишь тяжелое дыхание обоих.
Наконец Джеймс, обняв жену за талию, крепко прижал ее к себе и только сейчас почувствовал, что тело ее холодное как лед. Почти накрыв ее собой, он отчаянно надеялся ее согреть.
– Ты, конечно же, считаешь, что муж не должен извиняться, – начал вдруг он, – но раз он виноват и сам все понимает, думаю, это будет только справедливо. И я хочу, чтобы ты знала, Элизабет, мне и правда ужасно стыдно за то, что произошло. Такое никогда больше не случится. Никогда, клянусь тебе! – Она не ответила. – Ты меня слышишь, Элизабет?
– Да, Джеймс.
Привычный ответ нисколько его не успокоил, и Джеймс крепче прижал жену к себе, снова и снова повторяя, что через несколько дней все образуется.
Глава 10
С того самого дня они стали отдаляться друг от друга. И все это время Элизабет трудилась как одержимая.
Никогда еще дом не блистал такой чистотой, и никогда еще Джеймс не чувствовал себя таким умиротворенным. Он, в свою очередь, старался не надоедать ей. Даже во время ужина, сидя напротив Элизабет, не пытался втянуть ее в разговор. Сидя каждый на своем конце стола, оба молча ели, не поднимая глаз от тарелок.
По вечерам все как будто осталось по-прежнему: Джеймс либо возился со счетами, либо читал ей вслух, пока она шила или штопала. Тем не менее он все чаще и чаще поднимался к себе в кабинет: ему казалось, что Элизабет его избегает, и он охотно шел ей навстречу. Пройдет время, и все уладится, думал Джеймс.
Только в постели у него не хватало ни сил, ни решимости сдерживаться – Джеймс по-прежнему сгорал от желания. Не проходило и ночи, чтобы он не овладевал ею. Сказать по правде, его страсть к жене с того самого дня стала еще сильнее, но он не мог не заметить, что Элизабет больше не делает попыток ответить на его ласки.
Прошло уже около двух недель, и вот в понедельник Джеймс сообщил, что едет в город – повидать своего адвоката.
– Мне бы хотелось, чтобы ты поехала со мной, Бет. Походишь по магазинам. А потом пообедаем в отеле.
– Мне и вправду нужно кое-что купить, – кивнула она, – только пообедаем мы дома. Нечего тратить деньги, когда дома полным-полно всего.
Джеймс подавил вздох.
– Что в этом дурного? К тому же я давным-давно не обедал в ресторане! – Он окинул ее задумчивым взглядом. – Да и тебя никуда не брал с тех самых пор, как мы поженились.