Повешенный. Том II
Шрифт:
Дождавшись ее неуверенного кивка, я отступил в сторону и закончил свою воспитательную речь, больше напоминавшую выволочку зарвавшегося подростка.
— Сейчас иди, почисти овощи для похлебки. И хорошенько подумай над тем, что я тебе сказал. Ты видишь перед собой Павла, но я не он. И я не любезный дворянин — у меня совсем другой характер и жизненный опыт. У нас ни один нормальный мужчина не станет терпеть подобного унижения от женщины. Не вынуждай меня на крайние меры, Василиса.
Девушка прикусила губу и, подобрав юбку, рванула в дом. Только пыль
— Хоть кто-то ее окоротил… — проворчал вернувшийся Истислав.
— А что ж вы меня ждали? Перевелись среди волхвов отчаянные смельчаки?
— Да, не в этом дело — вздохнул он — Просто жалеем мы ее. Сирота она у нас. Сначала, как ее родители умерли, Василиса при монастыре в Старой Ладоге воспитывалась, а как дар у нее неожиданно открылся, так Володар забрал оттуда девочку в наше святилище.
— Почему? — удивился я
— А как Мокоши в христианском монастыре служить? Для этого сначала посвящение нужно в святилище пройти, потом много древних ритуалов выучить, пропустив их через душу. Не так это все просто. Трудная у Василисы судьба, оттого и ершистая она.
— Так вы, жалея ее, только хуже делаете. Кто такую дерзкую девицу замуж возьмет?
Истислав пожал плечами:
— Многие взяли бы из наших. Только она сама замуж не хочет — привыкла жить вольной птицей. Да, и какая из лекарки жена? В любую погоду и темень вскочила, да побежала кого-то лечить и спасать, а свои дети и муж вроде, как по боку…
Истислав смущенно замолчал, складывая в большой котел кости и мослы для бульона. Таких длинных фраз я от него еще не слышал. Влюблен он, что ли в нее? Нет, не похоже… скорее как к своей младшей сестренке относится. У волхвов ведь тоже подобие братства есть, хотя централизованная власть, такая как в церкви, у язычников отсутствует. Ладно… постараюсь эту нахальную сироту сильно не гнобить, если она, конечно, одумается и начнет вести себя прилично.
— А скажи, Павел — вдруг спрашивает меня волхв — вот ты граф, генеральский сын. Так откуда в тебе мужичья смекалка? Смотри, как ты с топором и ножом ловко обращаешься — ничего у тебя зазря в отходы не идет.
И что мне ему отвечать…? Что у нас раньше схема разделки туши в каждом мясном отделе на стене висела?
— Да, в армии у нас умелец был. Из мясников его забрили — и тут же побыстрее сменил тему — А правда, что Василиса тоже из дворян?
— Правда. У нее и собственный дом в столице есть. Были еще пара деревень с усадьбой, но крестьянам она вольную дала, а усадьбу продала соседям.
— Неужели никто из родственников не попытался оттяпать наследство у сироты?
— Попытались, как же без этого! — усмехнулся Истислав — но ее мудрый отец в завещании опекуном дочери не родню назначил, а игуменью Феофанию, а с той шутки плохи. А ты чего интересуешься — никак жениться собрался и невесту с приданым ищешь?
— Боже упаси! — смеюсь я — Лучше сразу в монастырь к Нектарию, чем такая жена…!
Наш интересный разговор прервал сокол, который с громким клекотом
— Вестник от Феофании прилетел — кивнул на птицу Истислав и поднялся со скамьи, чтобы сполоснуть руки — пойду узнаю, какие он новости принес.
— Угощение возьми для монастырского «фельдъегеря» — предложил я, набросав в глиняную плошку мелких мясных обрезков — думаю, сокол от парной лосятины не откажется.
Но раньше Истислава на крыльцо выскочила Василиса, на ходу натягивая на руку толстую кожаную перчатку. Нежно погладила птицу по голове, что-то пошептала ей и подставила руку, чтобы сокол перебрался с перил на запястье. Потом унесла его в дом, даже не посмотрев в мою сторону. Обиженка…
Я, не теряя времени, развел костер и повесил над ним котел, подготовленный Истиславом. Мясо у лося постное, можно сказать диетическое, но бульон для похлебки из него все равно получится наваристым. Обед будет — пальчики оближешь! Жаль, что здесь с помидорами и болгарским перцем напряженка — а то бы я им шурпу турецкую замастырил. Но их тут еще не выращивают круглый год и в таком количестве, как у нас. Хотя, по словам Василисы, в сезон на столе у дворян они есть, а кое-где в богатых усадьбах их уже и зимой, в отапливаемых теплицах начали выращивать.
Пока я возился с костром, вернулся волхв с новостями
— Через два дня тебя ждут в Старой Ладоге. Твой дед сюда из Костромы едет.
— А не опасно это — соваться нам туда сейчас?
— Нет. Все жандармы убрались восвояси, чужих сейчас даже в Новой Ладоге нет. Видно тот, кто наслал на вас проклятье, уверен, что вы уже умерли.
— Ну, раз так…
Мне, конечно, не очень хочется встречаться с этим неведомым Бекетовым, после всего того, что я о нем услышал. Но деваться-то некуда. Нужно срочно легализоваться, раз придется здесь жить. И убивать разных негодяев во славу Мары.
А пока варится бульон, за которым присмотрит Истислав, я нарезаю небольшими кубиками мясо и отправляюсь в дом за овощами. В дверях столкнулся с Василисой, которая шла выпускать сокола. Осторожно отступил в сторону, давая им дорогу. Не знаешь, чего ожидать от такой хищной птички…! И это я про сокола, если что. Подумает еще, что я собираюсь напасть на его хозяйку, и тяпнет своим острым клювом. Нафиг, нафиг…
Захожу в горницу, где на столе уже лежат очищенные овощи. Сажусь резать лук. Злой он здесь у них, просто жуть! Слезами умылся, пока его нашинковал.
— Зачем, я бы и сама порезала — мягко упрекает меня вернувшаяся Василиса.
Девушка усиленно делает вид, что никакой стычки между нами не было. Ну, и молодец, нечего копить обиду. Лучше сразу объясниться, пока не зашло слишком далеко.
— Василис, а у нас случайно паприки сушеной нет? — я тоже разговариваю спокойно, мне обиды тем более не нужны — это красный перец, но сладкий, не острый.
— Вроде была. Сейчас поищу.
— И корень сельдерея прихвати, вроде я видел его в кладовой. А нет, так и репа сойдет.