Повесть о падающих яблоках
Шрифт:
– А у тебя?
– Что за идиотский вопрос… Неужели не понятно, что я…
– А тебе, выходит, тоже непонятно? У меня – я и больна.
Даша махнула рукой – не смеши, мол, но блондиночка была абсолютно серьёзна.
– Правда, что ли? А чего ж тогда вырядилась так, словно в ресторан собралась, а не на приём к врачу.
– А тебе от твоего внешнего вида легче? От балахона вот этого – мышиного, от тапочек «здравствуй климакс»… У меня кредо такое: чем хуже – тем выше. Чем тебе хуже – тем… Шпилька должна быть
– Понимаю… Луиза Хэй. Только не всем это удаётся. Не всем.
– Знаю, – неожиданно согласилась Ксения, – хотя, кому-то и Луиза Хэй – в помощь. Ну, а я – сама себе Луиза. И ты тоже сможешь! Вот увидишь!
Они обменялись телефонными номерами и, условившись о встрече, распрощались.
Даша приехала домой, и разве что, покрасневшие глаза выдавали недавнюю истерику. На вопрос мужа, как всё прошло, ответила бодро, даже улыбнулась, выпила чашку молока и уснула без слёз впервые с того дня, как короткий и страшный диагноз изменил до неузнаваемости не только её внутреннее состояние, а и внешность, и всю её жизнь.
Она категорически запретила Артёму сопровождать себя – не хотела, чтобы он в очередной раз видел её слёзы.
Примерно в это же время, на другом конце города, совершенно обессиленная блондинка рухнула в кресло.
– Мама… Опять целый день таскалась на своей «шпильке»! Сколько можно с тобой сражаться. А?
Укоризненно качая головой, пухленькая девчушка сняла с уставших, отёкших ног Ксении туфли и принесла пушистые серые тапочки, больше похожие на весёлых котят, чем на домашнюю обувь.
Немного отдышавшись, Ксения подошла к зеркалу, помахала рукой и, улыбнувшись, послала воздушный поцелуй своему отражению.
На следующее утро Даша проснулась рано, но укрываться одеялом с головой и рыдать расхотелось. Пока она искала второй тапочек, зазвонил телефон и умолк.
«Слава Б-гу, – облегчённо вздохнула Даша, – наверное, Артём с работы – волнуется, чтобы я не проспала… Можно ещё полтора часика поваляться – только пять утра…»
Но телефон зазвонил снова, и ей пришлось снять трубку.
– Судя по «ангельскому» голосочку, ты стоишь в тапочках, причём, я не уверена, что в двух; в халате, нечёсаная, немытая, и материшься, на чём свет стоит. Доброе утро, Дарья!
– Ксюш, ты? – неожиданно для себя самой, Даша обрадовалась.
– Ты уже смотрелась сегодня в зеркало? И оно до сих пор не лопнуло от твоей унылой физиономии?
– Ксюша!
– Встречаемся через полтора часа там, где условились. Форма одежды – парадная!
Даша вытащила из шкафа любимые туфли на каблучке, джинсы… Стрекоза с бирюзинками-глазками, браслет из точно такой же бирюзы…
Покрутилась перед зеркалом.
«…ещё очень ничего… даже очень…»
«Чем
Курс лучевой терапии она перенесла на удивление легко, даже с постоянными приступами тошноты научилась справляться. Но самое главное, что она научилась начинать каждый день с общения со своим отражением. Подходить к зеркалу и здороваться с собой, улыбаясь, становилось привычкой.
Артём с удивлением и радостью наблюдал за переменами, происходящими с Дашей. Он поддерживал её с самого начала болезни, но в последнее время и у него опустились руки, но теперь он вновь всячески пытался настроиться на положительный результат.
Ксения звонила каждое утро и уже не напоминала о том, что нужно сделать, но всегда интересовалась, какая помада на Дашиных губах сегодня. Они встречались, шли на процедуры, которые были довольно болезненны, потом садились где-нибудь в сторонке, в тени, отдыхали и говорили обо всём на свете; под запретом была только одна тема – болезнь.
Месяц пролетел незаметно, но надежды, возлагаемые Дашей на лучевую терапию, не оправдались. После всех необходимых осмотров и обследований, врачи рекомендовали продолжить лечение и предложили операцию.
– Зачем, – растерянно прошептала она, чувствуя, как горло перехватывает спазм, – за-чем?
Кто-нибудь может ответить мне: за-чем… тра-тить вре-мя, си-лы, нер-вы… деньги, в конце концов? Для того, чтобы не так скучно было ожидать конца… Зачем!?
Даша и не заметила, что в последний раз «зачем» она выкрикнула – люди в коридорчике перед кабинетом врача понимающе переглянулись.
– Чтобы спать спокойно, – невозмутимо ответил врач, продолжая что-то писать в Дашину историю болезни.
– Вы же говорили, что лучевая терапия поможет… Вы же обещали… Что Вы там всё пишете и пишете, пишете и пишете? Да я за всю свою жизнь не пережила столько, сколько там написано… Напишите: всё. Конец. Не могу больше, понимаете? – шептала Даша, теребя в руках направление. – Ну, а если я сделаю эту операцию, где гарантии, что всё будет нормально?
– За гарантиями обратитесь к Господу, а я – всего-навсего врач, Дарья Михайловна.
И именно как врач, я настаиваю на операции, хотя… Решать, конечно, Вам. Вы имеете полное право отказаться. В письменной форме, разумеется…
Даша вышла из кабинета в коридор, рухнула на свободный стул и дала волю слезам. Она не стала дожидаться Ксению, спустилась по лестнице и направилась к автобусной остановке.
Приехав домой, не отвечая ни на какие расспросы и вопросы, она свернулась калачиком на диване в маленькой комнате и долго-долго плакала навзрыд, а потом уснула, но и во сне дыхание её прерывалось всхлипыванием.