Повесть о падающих яблоках
Шрифт:
– Так что ступай, порадуйся жизни.
– Спасибо. За откровенность… И за надежду.
«Для вас… ничего… не решает… когда ещё придётся… Не верь. Не бойся. Не проси…»
Часть вторая
По дороге домой Даша заехала в новый торговый центр и купила два парика.
Чёрный – роковое каре женщины-вамп и легкомысленный – рыжий. Пересчитала оставшиеся деньги, и… гулять – так гулять! Третий парик был светло-русым, по цвету таким же, как волосы
Дома, нацепив русый парик, она набрала ставший уже родным телефонный номер:
– Купила роскошный платок «шамаханская царица» и три парика. Один – точь-в-точь, как твои волосы. Будем сестрицами, Ксюш?
– Ой. Вам, наверное, мама нужна, – по тоненькому голоску в трубке, Даша поняла, что трубку сняла дочка. – Сейчас, одну минутку.
Но с голосом Ксении произошли какие-то изменения и, судя по всему, не только с голосом, настолько тихо и устало он звучал. Без обычного: «Ты уже смотрела на себя в зеркало…», Ксюша почти прошептала:
– Здравствуй, Дашенька.
– Странно как… ты даже не спросила, подходила ли я сегодня к зеркалу… не отругала меня… И Дашенькой назвала, вдруг. Что-то случилось?
Даша стащила парик с головы и присела на краешек стула.
– А я знаю, что ты – молодец! Выглядишь хорошо, к бою готова. Готова ведь?
– Готова! – отрапортовала Даша, глядя в зеркало.
– Дашенька, давай ты будешь говорить, а тебя буду слушать. Хорошо?
– Да что с тобой такое? – Даша разволновалась: за всё время общения, она ещё не слышала такую Ксению. – Ты уже второй раз называешь меня Дашенькой. И что с твоим дыханием? Тебе дышать трудно?
– Ничего особенного – ангину за хвост поймала. Или она меня… за горло взяла – последние слова Ксения прохрипела.
Даша залпом выпалила все последние новости, похвасталась платком и париками, но, почувствовав нарастающее, гнетущее молчание, пожелала Ксюше поскорее разделаться с ангиной и распрощалась.
Вечером она несколько раз порывалась позвонить ей, но сдержалась.
Что-то подсказывало: там не до неё. Но что? Проблемы с дочкой? С мужем?
А может быть, действительно, ангина, которая даёт сильный жар и такую слабость – белый свет не мил.
Даша прислушивалась к себе, к тем изменениям, которые происходили в ней, и гордилась этой новой Дашей, отчаянной, решительной, объявившей войну до победы жестокому недугу, чуть было не сломавшему её, но научившему смотреть на жизнь по-новому, жить, не тая обид, любить жизнь, а главное, подарившему встречу с Ксенией, без которой теперь она жизнь свою не представляла.
Вспомнился день знакомства, слёзы, свой идиотский крик: «За что…».
Парадокс, но Даша была готова благодарить свою болезнь – столько всего нового открылось ей.
Уже одно только осознание того, что жила она неправильно, бездумно, копя обиды в душе, стоило этой благодарности.
Она чувствовала каждую клеточку
Уверенность в выздоровлении шла оттуда, изнутри, и поддерживали её сами клетки.
Теперь Даше было понятно, с чего всё начинается. Как обычная, ничем не отличающаяся от других, клетка, вдруг сходит с ума… И как приходит осознание. И исцеление.
Но ни дорогостоящие новейшие препараты, ни древние народные методы, ни умелые руки хирургов-онкологов – ничто не смогло бы помочь ей, если бы не очищение духовное.
Она не знала, через что ещё ей предстоит пройти, но твёрдо была уверена в том, что пройдёт и примет любое испытание и любой исход – вплоть до летального – с благодарностью.
Вечером тридцать первого декабря, когда скромный праздничный стол был накрыт, и по маленькой пихте вокруг единственной снежинки: кружевной, связанной и подаренной когда-то давно мамой, бежали разноцветные весёлые огоньки, Даша решилась позвонить Ксении. Она набирала номер несколько раз, подолгу слушая протяжные гудки в трубке, однако, к телефону так никто и не подошёл. Мобильный телефон был отключен.
После наступившей новогодней полночи, выпив бокал любимого ледяного «брюта» за здоровье своих верных рыцарей, сидевших сейчас рядышком, Даша расцеловала их и отправилась в комнату сына, где сразу же уснула.
Она проснулась, когда за окном было совсем светло. Взяла два пакета с подарками и на цыпочках прошла в большую комнату, где крепко спали два рыцаря. Даша осторожно положила подарки под «ёлочку», тихонько взяла книгу с полки – первую попавшуюся – наугад, и ушла на кухню.
С книгой повезло – она держала в руках томик Булгакова.
За чтением незаметно прошло два часа. Но и читая, Даша не переставала думать о Ксении.
Не выходил из головы последний телефонный разговор.
Что же такое там случилось?
Но к телефону по-прежнему никто не подходил.
Убедив себя в том, что Ксюша уехала куда-то с семьёй на новогодние праздники, Даша решила позвонить ей после Рождества.
Только сейчас она с ужасом осознала, что не знает ни домашнего адреса Ксюши, ни её фамилии. Что-то такое мелькало в кабинете врача, в карточке: Ксюша всегда шла после Даши на приём и на процедуры; что-то такое, связанное с Прибалтикой, со светом, мягкое.
Ланис?
Ксения Ла-нис…?
На следующий день после Рождества, Даша собрала всё необходимое, и Артём привёз её в онкологический центр.
Спустя три часа, она уже лежала в палате и смотрела, как ярко-рубиновая жидкость в бутылочке вздрагивает, окрашивая тошнотворно-жёлтые стены палаты в нежные оттенки алого.
Док-со-ру-би-цин…
Красота какая. Зловещая…
Вспомнился недавний сон, будто она бродит по огромному, безлюдному городу. Дома – не дома – какие-то узкие, остроконечные башенки, с тёмно-серыми, а кое-где и чёрными оконечностями.