Повести и рассказы
Шрифт:
Никто из сельчан не прибежал помочь, только продавщица Лида с новым своим воздыхателем — азербайджанцем Мусой — постояла у ворот. Он и снял ворота, и забор перед окнами повалил, ожидая, видимо, приезда пожарных, да откуда в тайге пожарные?
Выслушав сына, ни слова не сказав в ответ, Феликс принялся таскать спасенные мокрые вещи в баню. И опомнившись, ему принялись помогать Эля и Коля. Завтра, днем, можно будет посмотреть внимательней в доме — вдруг что сохранилось из металлических предметов. К счастью, пламя не проникло в гараж, за толстую кирпичную стену, трактор, какой он ни есть, все же,
Хоть на продажу пригодится…
Электропроводка выгорела, света не было и в бане, но здесь стояли в банке свечи и лежал спичечный коробок. Эля зажгла свечи, и семья стала располагаться на ночь.
В бане было тепло еще со вчерашней топки и сухо.
Сына положили на полок — его трясло — а сами легли на чистые лавки. Но едва Эля потушила фитильки, как на улице заскрипели по снегу колеса, замяукала по-модному машина, замигали фары.
— Кто там еще?.. — Феликс набросил полушубок и, прихватив топорик, лежавший в углу, возле дров, вынырнул в темноту. — Товарищи мародеры подоспели?
Из «Нивы» неловко вылезал задом в огромном тулупе Николай Иванович. Он посмотрел на Феликса, его широкое масленистое лицо кривилось — он был пьян.
— Сучья порода!.. — загремел он, сжимая кулаки. — Бляди!..
Я сам сожгу все это село!.. Слабо?! Я-то еду насчет мастерской разобраться… скажи, Санька?! А тут уже Сталинград?.. Где?! Где этот Платон, бригадир бывший… он — заправила, мне всё доложили… Саня! — Он заорал шоферу, находившемуся от него в полуметре, тонколицему парню в пятнистой меховой куртке. — Ну-ка, афган, сюда их!.. Этот возле клуба живет, на воротах две рыбки из дерева… Я его… я из него русалку сделаю!.. По дороге других прихватите!
— Да что теперь, — пробормотал Феликс.
Но водитель, бесстрастно кивнув начальнику, газанул на всю деревню и укатил.
— Теперь так, — обратился городской гость к Феликсу. — На сколько застрахован дом?
— Ни на сколько, — отвечал хозяин пепелища. — Денег же больше не было, я трактор купил, ульи.
— Мудила! — завопил Николай Иванович на друга. Во мраке двора возникла хромая, закутанная в одеяло Эля — беспокоилась за мужа. Узнав Николая Ивановича, остановилась поодаль. — Извините… это я по-русски, не знаю, как по иностранному… Почему у меня не попросили?!
— Пойдем туда, — кивнул в сторону бани Феликс. — Чего на холоде стоять?
Николай Иванович, отвернувшись, гневно сопел. Наверно, слухи не без него родились, где-нибудь на людях пошутил, проехался по мнимым англичанам, устроившимся на жительство в таежном Малининском районе, но признать за собой вину было ужасно обидно.
Разве не он, Ярыгин, привез сюда Николаевых, разве не он организовал работу плотников из полувоенной фирмы, с ближайшего «почтового ящика», разве не он обходил село со спиртным в рюкзаке, предупреждая, чтобы не обижали гостей? Но он понимал и то, что замкнутым староверам было все равно, кто приехал и надолго ли (коли разрешили поселиться, чего зря воздух языком молотить?!), лишь бы новые люди не лезли в душу, а главное — не посягали на их налаженный быт. А вот алкаши… чем больше с ними якшаешься, тем хуже. А Николай Иванович уже знал — «сарафанное радио» доложило — отпетые бездельники и болтуны села Весы не раз и не два приходили к Феликсу,
— И вообще, что это была за идиотская выдумка — выдать себя за англичан?! Он обратился к Элле, дрожавшей в глубине двора.
— Он и в институте был таким же наивным, веришь?! Мог дать в долг… из нашей нищенской «стипы»… стоило только просящему намекнуть, что тот какую-то гениальную теорему придумал, но по слабости своей, из-за голода вспомнить не могёт… Или — собирается свататься к девушке, да нет денег на цветы… Этот дает, а сам ночами цемент грузит в порту…
— Хватит, — отвернулся Феликс и засунул, наконец, топорик ручкой себе за ремень брюк. Пальцы мерзли. Спрятал руки в карманы шубейки. — Хватит.
— Понимаю, от отчаяния на эту глупость пошли… и я, дубина, поддержал… Он и в институте вот так — то стенгазету выпустит… я же комсоргом был… Да где же, где эти бандюги, урки сраные?! — Николай Иванович выхватил из-за отворота тулупа наган и, не успел Феликс остановить его, жахнул в воздух. И будто мгновенно послушавшись этого сигнала, из-за кедров и чужой изгороди показалась с прыгающими шарами света машина.
«Нива» рывком остановилась, Николай Иванович открыл дверцу и выбросил за шкирку на снег легкого, стонущего от страха Генку.
За ним, оттолкнув переднее кресло, выпал Павел Иванович, и медленно выкарабкался Платон:
— Ну, чё, чё, чё?..
Они все трое были в дым пьяны (или притворялись?). Эля, зарыдав, кутаясь в тряпье, уковыляла прочь, к сыну.
— Из-за чего сыр-бор, начальник? — Платон поскреб бороду и рыгнул. — Нас тут и во сне не было. Ни трактора у нас, ни ракетниц! Ой, бля, какая луна… как задница хорошей бабы.
Николай Иванович рывком схватил толстяка за грудки и приподнял. И захрипев, оттолкнул прочь, схватился за сердце.
— Н-наел же ты дерьма, Платон Потапов!..
— А сам?! — дерзко отвечал Платон, вставая со снега. — Только ты в буфетах райкомов-х. комов, а я — тут, из реки… А результат?! Два сапога пара! — И впрямь, грузный, в расстегнутом тулупчике, раскинувши сильные кривоватые руки, он был сейчас очень похож на Николая Ивановича — разве что борода отличала.
— За что человека обидели?! — тихо спросил Николай Иванович, все еще давя на сердце под тулупом. — Да вы знаете, кто это?! Это… золотой, прекраснейший человек!
Феликс скривился, понимая всю бессмысленность начавшегося разговора, уйти бы к жене, но глаза его словно прилипли взглядом к трем бездельникам из села Весы. Генка стоял в облезлом пальто без шапки, растирая уши, и облизывая белым языком губы. Павел Иванович трепетал, как нитка, опустив голову. Но это сейчас они так. Утром, пока спят хозяева, наверняка ловко и быстро прокрадутся в сумерках, чтобы поискать в выгоревшем дома — вдруг да что-то найдется на продажу, чтобы водки купить.
— Сволота, растленная партией родной!.. — бессильно кипятился Николай Иванович перед позевывающим Платоном. — Да это, может, неудавшаяся гордость России!..