Повести и рассказы
Шрифт:
— Смирнов? Где твой учебник?
Я промолчал. Учебник я потерял еще осенью, когда мы всем классом ходили в лес. Вот придет весна, снег растает, и, возможно, найдется учебник.
— С чем ты там возишься?
— Ни с чем.
— А ну покажи!
Взяла Нина Максимовна мою шапку, а из шапки вывалилась сорока прямо на колени Ладке. Ладка как завизжит и выскочила из-за парты! Она нарочно так громко завизжала, чтобы попало мне посильней. Что ей сделала сорока? Прямо театр!
— Убрать сейчас же эту дрянь!
Вот этого я от Нины Максимовны
Почему это сорока — дрянь? Вон она какая красавица, перышко к перышку!
Я встал, понурившись.
— Хорош, нечего сказать. Так-то ты выполняешь свои обещания директору школы?
Что я мог ответить? Ребята смотрели на меня и похихикивали. Я еще успел шепнуть Ладке:
— Ну, ты у меня получишь.
Впрочем, сказал это я просто так, Связываться с ней было некогда. Я взял злополучную птицу за лапки и пошел из класса. Последнее, что я слышал, уже за своей спиной, это голос Ладки:
— Нина Максимовна, он еще грозится.
Тоже мне — нашла время ябедничать.
Сороку я понес к Виктору Ефимовичу. Но дверь в биологический кабинет оказалась почему-то запертой. Я постучал. Сперва тихо, потом посильнее. Тут около меня очутился завуч Иван Иванович.
— Ты почему не на месте? Что это у тебя?
Пришлось показать. Я ждал, что он начнет меня распекать, но он только поинтересовался:
— И что ты думаешь с ней делать?
— Виктор Ефимович чучело сделает.
Завуч задумался, почесал лысый череп.
— Прекрасная мысль, но на этот раз тебе не повезло. У него сегодня уроков нет. И завтра тоже… Он будет только в понедельник.
Он еще раз посмотрел на сороку и подмигнул мне:
— А хороша воровка!
Что хороша, я знал и без него, но как приятно встретить понимание. Особенно у взрослых людей.
— Может, в холодильник?
Иван Иванович с сомнением покачал головой. Да я и сам сообразил: ни папа, ни мама об этом и слышать не захотят.
Пришлось выйти во двор и положить сороку в мусорный ящик. Тут, между нами говоря, я отвернулся к глухой кирпичной стене и украдкой пустил слезу.
Потом вернулся в класс. Теперь мне было наплевать, разорваны мои брюки или нет. Есть вещи поважнее. Не произвело на меня впечатления и то, что Нина Максимовна потребовала у меня дневник и подмахнула в нем красной пастой: «Товарищ Смирнов, прошу явиться в школу по поводу поведения сына Юрия».
В этот день мне было уже не до ученья. После первого урока я ушел из школы и поплелся к бабушке на Дальнеключевскую. Надо же было случиться, что у меня не оказалось ни копейки на трамвай. Вот так бывает — все одно к одному.
Бабушка сперва обрадовалась, а потом испугалась:
— Что-нибудь случилось?
Рассказывать подробно не хотелось. Я показал дневник. Бабушка вздохнула сокрушенно:
— Эх, садовая твоя голова…
Это был ее самый сильный упрек. Больше, я знал, она сердиться не будет, и действительно, она тут же лукаво прибавила:
— Я тут кое-что припасла для тебя… Твое любимое.
— Сосиски?
— Ну
Что может быть лучше сосисок? Но, как только хлопнула дверца холодильника, меня осенила счастливая мысль.
— Бабуля, — воскликнул я, — а ты спрятала бы в холодильник сороку? Не живую, конечно. До понедельника.
— Коли это очень нужно.
— Очень-очень!
Я не дал ей договорить, схватил пальто, попросил шесть копеек на трамвай и помчался обратно в школу. Совсем без дыхания я кинулся к мусорному ящику, но тут меня ждало жестокое разочарование — пока меня не было, приезжала мусороуборочная машина…
Домой я на этот раз так и не пошел. Сперва бабушка накормила меня горячими сосисками, потом починила мне брюки. И так ловко получилось, что мама, может быть, и не заметит. После этого мы решали задачи по алгебре. Здорово решает старушка, только графиков они в свое время не проходили. Тут уж приходится выкручиваться самому. Потом я ел шоколадные конфеты и смотрел телевизор. Бабушка ни о чем не расспрашивала, но я рассказал ей обо всех сегодняшних событиях: про сороку, и про Ладку, которая теперь обязательно завоюет первое место по сбору макулатуры, и про Ивана Ивановича, который хоть и взрослый, но оказался понимающим человеком.
Спать бабушка уложила меня на диване и укрыла своим плюшевым пальто с мягким душистым воротником. Я уже собирался уснуть, как вдруг до меня дошло, что такое причинно-следственные связи, про которые все толкует Нина Максимовна. Если б Ладка не сдала в макулатуру «Третий день погони», я бы не повез на санках папины газеты. Не повез бы газеты, значит, поехал бы в школу на троллейбусе и не увидел бы в горсаду сороку. Стало быть, не порвал бы брюки и не имел бы в дневнике зловещую запись: «Прошу явиться в школу…» Так получается, что все в жизни зависит одно от другого. Возможно даже, существует связь между холодной водой и моей успеваемостью. Все может быть…
Так кончился самый неудачный день в моей жизни. Очень захотелось спать. Веки прямо слипались. И все-таки ужасно жалко было сороку. Она была настоящей красавицей в своем птичьем мире. Другой такой не найти. Ее, черно-белую, такую аккуратную, я никогда-никогда не забуду.
Засыпая, я слышал, как приходил папа. Он и бабушка о чем-то долго шептались. Должно быть, они думали, что я уже сплю, а я лежал и улыбался — здесь, у бабушки, мне ничто не грозило. Что бы ни случилось, бабушка меня в обиду не даст.
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ДВОЙКИ
Прямо не знаю, с чего начать. В субботу, как только я вернулся из школы, мама поймала меня за рукав:
— У тебя на понедельник много уроков?
Этот вопрос меня смутил.
— Уроков? Нет. Сочинение…
— Все-таки дотянул до последнего?
— Так получилось, то контрольная по физике, то…
— Это твое дело, — сухо прервала меня мама, — но, будь добр, распредели свое время так, чтобы в воскресенье мы могли пойти к фотографу.