Повести о дружбе и любви
Шрифт:
Напоследок я не только отметил, что очки ему очень к лицу, но даже примерил их и сказал, что сам с удовольствием бы носил такие!
Вот и все, Оля. Я, значит, начал выполнять твою просьбу.
Коля
Да, совсем забыл! Срочно расскажи мне о каких-нибудь Тимошкиных тайнах: ведь я должен «отгадывать на расстоянии»!
Все эти дни, Оля, я думал о том, что бы мне еще отгадать на расстоянии, потому что это очень поразило Тимошку. Пока
Я обыскал сарай во дворе, пошарил на черном ходу, но ничего интересного не нашел. Нельзя же было подсунуть Тимошке старый ржавый чайник без носика или сломанный стул без трех ножек!
Тогда я поискал дома и тоже не нашел ничего подходящего. «А не подложить ли ему горшок с маленьким зеленым стебельком, который должен потом разрастись?» – подумал я.
Елена Станиславовна услышала недавно в одной лекции, что полезно выращивать дома разную зелень, особенно у нас в городе, где так сильно дымит завод. На следующий день она притащила десять цветочных горшков с маленькими стебельками. «Эти росточки, – сказала Елена Станиславовна, – превратят нашу квартиру в ботанический сад. И все мы будем вдыхать кислород!»
«Пусть и Тимошка подышит как следует! – решил я. – Подсуну ему цветочный горшок! Елена Станиславовна и не заметит».
И вот сегодня, когда стало уже чуть-чуть темнеть, я взял один горшок и пошел на пустырь, который за Тимошкиным домом. Там я отыскал местечко потаинственней… На краю пустыря начали строить новый корпус, но пока успели поднять вверх только полтора этажа. В сумерках я представил себе, что это не этажи будущего дома, а остатки старой, полуразрушенной стены. Может быть, даже крепости…
Я подтянулся на носках и достал до окна первого этажа.
Поставил горшок на кирпичи, которые скоро будут держать на себе оконную раму.
Потом я подбежал к Тимошкиному дому. Немного пощелкал из-за угла дроздом, раза три ухнул совой. Тимошка тоже ухнул в ответ: мол, все спокойно, дома никого нет. Тогда я забрался на подоконник, спрыгнул в комнату и говорю:
– Слушай меня!.. Сейчас я буду снова отгадывать на расстоянии.
Он замер… Я снова закатил глаза, загадочно покрутил руками, подвигал немного ушами и объявил:
– Тебя ждет одна неожиданная находка!
– Где?
– Ни о чем не спрашивай: ты можешь сбить меня со следа…
– С какого следа?
– Со следа, который ведет к этой находке!
– Какой находке?
– Не задавай вопросов: не выводи меня из состояния…
– Из какого состояния?
– Молча иди за мной!
И Тимошка пошел за мной на пустырь. Время от времени я останавливался, изучал землю и даже принюхивался, искал след.
Когда мы стали подходить к стройке, я зажмурился и сказал:
– Не смотрю, но вижу! Как это странно: еще никто не живет, а в окне уже… цветочный горшок!
– В каком окне?
– Ну, в самом первом от… угла.
Тимошка подбежал
– Не может быть! – воскликнул я. Приподнялся на цыпочках, дотянулся до окна и увидел несколько комочков земли на кирпиче.
Это было все, что осталось от неожиданной находки. Кто-то нашел ее раньше нас.
А вечером Елена Станиславовна подняла тревогу: «Где цветочный горшок?»
– Может, он выпал… на улицу? – сказал я.
– Но он же мог разбить кому-нибудь голову! Там, на тротуаре, должны были остаться черепки…
– От головы?
– От горшка! Неуместные шутки. Выгляни, Коля! Внизу не валяются черепки?
Я выглянул и сказал, что никаких черепков нету.
– Наверное, дворник подметал тротуар, – предположил я.
– Нельзя ли взять на полтона ниже. Вы мешаете заниматься! – крикнула Нелька из другой комнаты. Она разучивала новую музыкальную пьесу.
– Ты могла бы попросить об этом вежливей, – так тихо прошептала Елена Станиславовна, что услышал ее только я.
А Тимошка стал, кажется, немножко сомневаться, могу ли я отгадывать на расстоянии.
Коля
Дорогой Коля!
Моя мама говорит, что к каждому больному нужно подходить индивидуально, учитывая особенности его организма и характера. И к здоровому человеку, я думаю, надо подходить так же. Ты это учел, Коля, при первом разговоре с Тимошкой: он ведь обожает все необычное и таинственное. И ты, мне кажется, это любишь… Но только очень прошу: не увлекайся чересчур! А то вы так и будете говорить друг с другом шепотом да птичьими голосами…
И не нужно пугать Тимошку совиным уханьем. Он ведь впечатлительный мальчик, а нервничать ему, мама сказала, вредно.
Артамонов стал немного другим. Помалкивает, словно бы призадумался…
И наконец, Коля, самое главное: о Тимошкиных «личных тайнах». Есть у него тайны, но я не могу о них рассказать: это было бы нечестно, несправедливо.
Я раскрою тебе что-нибудь совсем незначительное, чего Тимошка и сам не таит.
Ну вот, например, есть у него такая особенность: он обедает по своей собственной системе – сперва ест второе, а потом уже первое. Так, по-моему, на всем белом свете никто, кроме него, не обедает. И если ты это «угадаешь на расстоянии», он изумится.
Тимошка записывает в тетрадке, сколько раз он прочитал какую-нибудь особенно интересную книжку или посмотрел увлекательный фильм. Я запомнила, что «Гиперболоид инженера Гарина» он читал семь раз, а картину «Подвиг разведчика» смотрел раз одиннадцать или двенадцать. По-моему, все же двенадцать! Угадай и это «на расстоянии». Настольная его книжка – «Швамбрания». Или, верней сказать, – «встольная»: она всегда лежит у него в столе, слева. Он ее никому не показывает, чтобы не взяли читать (это, пожалуй, единственное, чем он не хочет делиться!). А ты возьмешь и отгадаешь – опять, конечно, «на расстоянии»: раскрой, мол, левый ящик стола, там у тебя «Швамбрания» спрятана! Он изумится!