Повести о дружбе и любви
Шрифт:
Еремкины раньше никогда не видели Феликса и поэтому все время разглядывали его пустой рукав и молча удивлялись, как он быстро пишет левой рукой.
– В борьбе с хулиганами пострадал? – шепотом спросил меня Еремкин.
– Миной оторвало! – ответил я.
Еремкин вздрогнул и передал это на ухо своей жене. И хоть беседа еще даже не началась, они оба, как мне показалось, под напором нашей психологической атаки уже полегоньку начали отступать. Лица у них были покорные, робкие…
А ведь когда мы выходили из дома, Еремкин сказал своей жене: «Сейчас мы наведем
– Это что у него?
– Значок, – ответила она.
– Сам вижу. А за что такие выдают?
– Их не выдают, а в газетном киоске покупают. Там сколько угодно таких. Мой братишка значки собирает…
В штабе Еремкин все время нервно теребил этот значок, словно хотел, чтобы Феликс обратил на него внимание. Но Феликс был не похож на себя. Ведь он всегда бывает таким внимательным, вежливым, а тут положил трубку и, даже не глядя на Еремкиных, спросил:
– По какому вопросу?
– По сугубо общественному! – ответил Еремкин.
– А точнее?
– Хотим вовремя подать вам сигнал!
– О чем?
– О том, что для детей, нуждающихся в присмотре общественности, наша квартира никак не подходит. Просто жаль малышей! Все-таки они наше будущее…
– Почему же их надо жалеть? – удивился Феликс. – Я думаю, внесено разумное предложение. Городские организации вполне могут его поддержать! Нарушителей мы к вам направлять не будем, но невинные дети дошкольного возраста… Что вы можете иметь против них?
– Видите ли, я уже объяснял… – снова начал Еремкин, теребя свой значок, купленный в газетном киоске. – Я уже объяснял, что детям там будет очень неудобно: входить прямо с улицы, через балкон…
– Ну что вы! – успокоил его Феликс. – Дети так любят все необычное. Они так любят перелезать через заборы, через перила, балконы. Мы, воспитатели, это прекрасно знаем. Вот давайте спросим у Коли. Тебе бы понравилось входить в комнату через балкон?
– Еще бы! Я бы и домой через балкон залезал, если бы не жил на четвертом этаже!
– Вот видите. Так что не волнуйтесь, пожалуйста.
– А места общественного пользования? – все испуганнее возражал Еремкин. – Как с ними быть? Ведь они не приспособлены…
– Дети будут ходить по очереди, по одному. Мы за этим проследим.
– Я понимаю всю важность непрестанного контроля над детьми, остающимися без родительского надзора! – произнес Еремкин.
– Вот видите, как хорошо! – согласился наш Феликс. – Кажется, мы приходим к общему соглашению.
– Я понимаю, что мы, жители нового города, должны учитывать все сложности первого периода…
Я вспомнил твои, Оля, слова о том, что Еремкины очень любят произносить красивые фразы. Он хочет, чтобы его считали передовым и сознательным.
– Но я еще не высказал своего главного аргумента против детской комнаты, воспитательное значение которой мне абсолютно ясно…
– Какой же это аргумент? – заинтересовался Феликс.
– Видите
– Да-а… – задумался Феликс. – Этого мы не знали. Но в то же время: там трое детей, а тут будут обеспечены постоянным вниманием десятки!
– Сколько… вы сказали? – впервые за всю беседу подала голос Еремкина.
Но муж ее уже собрался с силами и не пошел, а прямо-таки кинулся в бой за справедливость:
– Там, на пятом этаже, мучается в ужасающих условиях семья честных тружеников. Мать работает в школе, где учатся дети строителей. Она, таким образом, имеет самое непосредственное отношение к нашему дому, воздвигнутому специально для строителей и их семей. Две маленькие девочки… между прочим, двойняшки, мешают получить заочное образование отцу, потому что ему негде заниматься. Вы знаете, какое значение придают у нас заочному образованию! А старшая дочь заканчивает школу, она вот-вот должна выйти на дорогу самостоятельной жизни… И в этот ответственный момент мы должны прийти ей на помощь!
Еремкин, мне казалось, никогда не остановится. Но Феликс поднялся из-за стола во весь свой рост – и Еремкины сразу устремили глаза вверх, чтобы разглядеть: что он решил?
– Это кажется мне убедительным, – сказал Феликс. – Мы еще посоветуемся с городскими организациями, поразмыслим… Но зерно истины в ваших словах, безусловно, есть…
Каждый раз при словах «городские организации» Еремкины переглядывались.
– Городские организации, – сказал Еремкин, – не могут не посочувствовать положению этой семьи…
Белка в штабе вообще не произнесла ни единого звука. А когда прощалась со мной на углу, наконец-то пришла в себя и воскликнула:
– Невообразимо все получилось! Это, конечно, Оля придумала, я понимаю. Довела свое дело до конца!
Я не стал рассказывать Белке, что утром, до уроков, обо всем условился с Феликсом и что мы с ним разработали план совместных действий. Сперва, правда, он сомневался. Говорил, что сам пойдет в жилищно-коммунальный отдел и все урегулирует, что Анне Ильиничне тут же, «без звука», как он сказал, обязаны выдать ордер. Но ведь люди не всегда делают то, что обязаны?
Я убедил Феликса, что будет гораздо лучше, если мы сами победим Еремкиных и даже, может быть, их чуть-чуть перевоспитаем.
Феликс сказал:
– Что ж, попробуйте!
И вот я попробовал… Белка уверена, что все это придумала ты. Я не стал спорить. Какая разница, кто придумал. Лишь бы Еремкины не передумали!
Коля
Да, между прочим, я разыскал у нас в школе одного Тимофея. Он учится в седьмом классе… такой долговязый, на Рудика Горлова похож, потому что тоже сидел в разных классах по два года. Неужели ты его «очень любишь»? Нет, это, наверно, не тот Тимофей. Я просто так его разыскал, ради интереса.