Повести, рассказы

Гордон Самуил Вульфович

— Ты попробуй взять его хитростью, хитростью попробуй взять! По-бойцовски, как я когда-то!

Последний совет Залмен-Иоси покрыли оглушительные аплодисменты — рослый многопудовый бык лежал на спине с задранными кверху ногами.

— Подумаешь, — обратился к Мейлаху и Адаму Залмен-Иося, державший все время, пока длилась схватка, то одну, то другую сторону, — не такое уж великое дело — повалить быка.

— Если вы такой силач, — откликнулся Адам Никитич, — может, пошли бы ко мне в кузницу молотобойцем?

— Зачем? — подвернулся Залмен. — Я лучше устрою ему протекцию, чтобы бригадир

послал его скирдовать.

— Нашел чем пугать меня! — Залмен-Иося выпрямился. — Где Мейлах? Пусть скажет, как мы с ним скирдовали.

Только тут Наталья Сергеевна заметила, что Мейлаха среди столпившихся уже нет. Он медленно шагал вдоль вечерней улицы. Увидев, как он прошел мимо своего дома и не остановился, Наталья толкнула в бок мужа:

— Видишь?

— Ну и что? — широко махнул рукой Адам. — Ну, что?

Был тот вечерний час, когда солнце перестает примешивать свое сияние к окраске степи и она приобретает свой естественный вид. Скоро начнут проступать звезды, а Двойрки все еще нет. Мейлах шел ей навстречу. Вечерний ветерок нес с баштанов пьянящий запах. Быстро спустившиеся сумерки вскоре поглотили удалявшегося Мейлаха.

9

Исроэл Ривкин, конечно, не хуже других в деревне знал, чему теперь приспело самое подходящее время. И все же нашлись люди, посчитавшие необходимым напомнить ему, что уборка уже давно позади.

— И что из этого? — ответил Исроэл, делая вид, будто не догадывается, на что ему намекают. — Ну, что из этого?

— Вот те раз! Только не думайте, что вам удастся отделаться тихой свадьбой.

— И придет же людям в голову! Как вы могли подумать, что я устрою моей дочери тихую свадьбу? — продолжал он притворно возмущаться, поглаживая густую бороду. — И что только людям может прийти в голову — тихая свадьба! Пхе!

Притворяясь, будто забыл, чему приспело время, он добился, чтобы его лишний раз поздравили. Теперь эти поздравления имели совсем не то значение, что до войны. Ни у него, ни у Бенциана здесь нет родных, но, когда Бенциан стал отцом, целый день в его доме не затихала суета — все его поздравляли. А теперь настала очередь Исроэла. Правда, поздравлять его начали еще задолго до того, как Залменка пришел и сказал, что любит Тайбл и что они сразу же после жатвы распишутся.

Что ж, раз народ без конца напоминает... Исроэл снова потолковал с женой, и было решено, что свадьбу будут справлять на следующей неделе. Когда же стали прикидывать, кого пригласить, выяснилось: если бы в их доме было вдвое больше комнат, и то не хватило бы места, потому что, уж если приглашать, надо приглашать всю деревню.

— Знаешь что, — посоветовала мужу Хана, — сходи-ка к Бенциану... Что он скажет?

Дома Бенциана не оказалось.

— Скоро, вероятно, придет. — Фейга вынесла Исроэлу из дома стул: — Присядьте. Какие золотые стоят дни!

Исроэл подошел к стоявшей во дворе кроватке Давидки.

— Растем, не сглазить бы, а? Сколько же это нам исполнилось, парень? А? Хочешь спать? Ладно, спи, спи! — Исроэл снова уселся возле изгороди.

По дороге тащились подводы и мажары, доверху нагруженные

тыквами, арбузами, ящиками винограда. Среди прогуливавшихся пар Исроэл увидел свою Тайбл с Залменкой, Двойрку с Мейлахом. Впервые видит он Мейлаха открыто разгуливающим по улице с Двойркой. Фейга тоже заметила их и как бы сказала про себя:

— Хороший парень Залменка. Мой Бенциан просто не может на него нахвалиться. Как же сердцу не радоваться, если дожили до такой отрады... Золотая пара...

— А вторая пара? Увидите, Фейга, мы с вами еще в этом году повеселимся у вашей Двойрки на...

— А когда мы повеселимся у вас? — перебила его Фейга, следя глазами за Двойркой с Мейлахом.

— Как раз таки об этом я пришел посоветоваться с вашим Бенцианом. Ша, вот он, кажется, идет.

В небе уже вспыхнули звезды, а Исроэл все еще сидел с Бенцианом Райнесом под молодой яблоней. Исроэл говорил, а Бенциан молчал. На столе перед ними лежал оставшийся нетронутым взрезанный арбуз.

— Все?

— Кажется, все, — ответил Исроэл, глядя на Бенциана, в раздумье расхаживавшего взад и вперед по двору. Бенциан уже несколько раз пригибал книзу одну и ту же ветку и следил за тем, как она распрямляется. Вернулся он к столу, держа во рту сорванный лист.

— Послушайте, товарищ Исроэл, — лист перекочевал из одного угла рта в другой, — время теперь у нас, сказали вы, после страды. После такой великой косовицы, о какой свет еще не слыхивал и вовеки не услышит. Так вот, дорогой реб Исроэл, раз мы дожили, что снова справляем свадьбы нашим детям, мы должны веселиться так, чтобы враги наши лопнули от злости. У нас теперь не могут быть и не должны быть тихие свадьбы!

— Так я же говорю.

— Если в доме тесно, есть у нас клуб. Если нет у нас серебряных чарок, серебряных ложек, будем пить из жестяных кружек, будем есть деревянными ложками. Не это главное. Но что же? Вам хочется, понимаю, чтоб стол ломился... А приготовить стол для такого множества людей, разумеется... Знаете, что я вам скажу? Вы готовьте на столько человек, на сколько можете, остальное предоставьте мне.

— Товарищ Бенциан, вы хотите меня осрамить. Я, упаси бог, не...

— Как вы могли подумать такое про меня, Исроэл? — остановил его Бенциан. — Дело совсем в другом. Вы же знаете, нам давно следовало собраться за одним столом, как делали это в прежние годы. Правда, мы хотели собраться после посева озимых, но, если повод подвернулся раньше, почему же откладывать? Свадьба ведь касается не одного вас! А какой сват, спрашивается, приходит на свадьбу с пустыми руками, тем более когда речь идет о таком почетном свате, как наш колхоз. Давайте не будем об этом говорить. Скажите лучше, когда свадьба?

Тут Исроэл развел руками:

— Моя Хана хочет, чтобы свадьба была в будущий вторник. Вторник, говорит она, легкий день. Наша свадьба, говорит она, тоже была во вторник. А я послушался бы Мейлаха — он говорит, что свадьба должна быть в воскресный день.

— Почему в воскресный?

— Потому что в воскресенье, говорит Мейлах, началась война, а те, что начали войну, считали — конец, никогда нам больше не справлять свадеб. Так вот им назло...

— Значит, говорите, в воскресенье? Ну что ж, в воскресенье так в воскресенье.