Повести. Пьесы
Шрифт:
— Под старость, может, и купил, — возразила Раиса, — зато всю жизнь пластался, жилы рвал. А американский писатель Эдгар По — его вообще только после смерти признали, умер в крайней нищете.
Она замолчала.
— Ну? — заторопил Коля, — Ну и что?
— Ну и то!
Он вдруг догадался:
— Так ты чего, для Эдгара По, что ли, дом будешь строить?
— А хотя бы! — сказала она заносчиво, даже враждебно.
— М-да, — ошарашено протянул Коля. Покачал головой, похмыкал растерянно и спросил: — Много накопила?
— Рублей
— А участок где возьмешь?
— Ха! Были бы деньги.
— С удобствами будешь строить?
— Ну не сарай же!
— Кирпич нужен, трубы, цемент, — вслух размышлял он. — Выбьешь?
На столь глупый вопрос Раиса отвечать не пожелала, только презрительно повела плечом.
Коля прикинул, как будет выглядеть этот дом, хорошо будет выглядеть! — и с сомнением проговорил:
— Тут мужики нужны серьезные, это ведь не из самана лепить. В Грузии, конечно, строят прилично, но и берут прилично.
Вскинул глаза на Раису и сказал жестко, как потребовал:
— Мастера нужны.
Она с пренебрежением переждала его суетливые слова, усмехнулась и ответила спокойно:
— А у нас в бригаде кто? Да они за отпуск дворец поставят, только волю дай.
Ему вдруг открылась вся изначальная бессмысленность этой идеи:
— Ну-ка, погоди. А где ты возьмешь Эдгара По?
Но у Раисы все было продумано.
— Добра-то! — буркнула она. — У нас на Жилстрое парень стихи писал, уволился, правда. Девочка одна поет под гитару и картины рисует. А дома у нас так вообще целые фестивали бардов устраивали, их там пруд пруди.
— Так они и без тебя не голодают.
— Молодые пока, — возразила Раиса.
— Оптимистка, — пробормотал Коля. От неожиданности он не мог понять, всерьез она или дурака валяет.
— Сперва надо дом построить, — деловито сказала Раиса, — была бы крыша, а кому жить, найдется.
— И Мамин-Сибиряк, — неожиданно вырвалось у Коли. Он ничего не мог с собой поделать: Раисина анекдотическая затея и его втягивала в свою нелепую воронку.
— Стой, — сказал он озабоченно, — дом такой содержать, это ж деньги нужны.
— Ну и что? Руки-то — вот они.
— Так ты сварщица. У себя в огороде, что ли, будешь варить?
Раиса уставилась на него:
— Ты что, мыло ел? На стройке!
— А дом пока развалится. Кто его будет сторожить?
— Не проблема, — сказала она убежденно. — Вся работа — есть да лаять. Это вкалывать желающих мало, а на собачью должность всегда кто-нибудь найдется.
Подумала и предложила:
— Да вот хоть ты.
Коля даже крякнул:
— Любезная девушка…
— А чего? Плохо, что ли? И квартира бесплатная, и харчи.
— Харчи даже?
Раиса успокоила:
— Не боись, с голоду не помрешь. В Заполярье поеду. Там коэффициент знаешь какой!
Коля покачал головой:
— М-да… Давненько
— Ну? — давила Раиса. — Договорились?
Он сказал, улыбнувшись:
— Ладно, девушка, катись домой. Ближе к делу разберемся.
Помолчали. Она тоже встала, помедлила и спросила глуховато:
— Когда придешь-то?
— А когда надо? — поинтересовался он.
— Завтра девчонки на день рождения уйдут. Часов в полвосьмого.
— Ясно…
Снова помолчали. Раиса ждала ответа, а он не отвечал. Он смотрел поверх ее короткой стрижки, поверх временной котельной, приземистой, с железной трубой, поверх плоских крыш панельных пятиэтажек, смотрел на небо, сумрачное и сырое. Он смотрел в просвет между домами и видел экскаватор, задравший хобот над котлованом, а за ним, в отдалении, другие, еще не достроенные дома с расплывчатыми в полутьме контурами. За теми домами начиналась тайга, но ее видно не было.
Коля смотрел на все это и думал, что в Ташкенте вот-вот пойдет абрикос, а в Молдавии черешня, а в Сухуми отпускники-северяне небось уже купаются, а в какой-нибудь Новой Гвинее — там хоть весь год из моря не вылезай…
— Ну так чего, придешь? Голос у Раисы был ранодушно-ворчливый.
Коля неопределенно шевельнул губами. С одной стороны, неплохо бы и прийти. Но с другой стороны, завтра не сегодня, мало ли, куда потянет…
— Там видно будет, — уклончиво сказал он.
— Ох и гад ты! — зло бросила Раиса, повернулась и пошла в подъезд.
Коля посмотрел ей вслед. Обиделась все же. Жаль, не хотел… А, ладно!
Он шел домой по улице, по утоптанной тропке вдоль котлована, и приятно было твердо ступать на обе ноги. Кончилась инвалидность!
Вот и работенку нашел, подумал Коля. Сторож несуществующего дома! Ничего работенка, как раз по мне…
Остановился, достал сигарету и опять спрятал: пока доставал, курить расхотелось.
За ночь в природе многое произошло. Южный ветер тугой волной подошел к городу и к утру начисто убрал безликую серую хмарь, с самого Колиного приезда вяло, но плотно лежавшую на округе. И — словно штору отдернули — ударило такое сильное, свежее солнце, что стало ясно: пришла наконец поздняя, сухая весна. Новая травка и зеленый пух на низких березах сразу стали заметны, будто вдруг, за ночь, появились.
Коля с удовольствием прошелся по городку, снес в библиотеку три очередных тома Мамина-Сибиряка и взял два оставшихся, последних.
— Читать так читать, — сказал он библиотекарше, и та улыбнулась приятельски, словно это был их пароль.
В продмаге Коля купил рыбу свежемороженую, лавровый лист, прочую мелочь и, придя домой, сочинил очень даже приличную уху. Парни схлебали ее молниеносно, а обстоятельный Жорка даже рецепт записал. Обычно он был замкнут, посматривал угрюмо, а тут наконец заулыбался.