Повести. Пьесы
Шрифт:
В общем-то, все это было давно продумано, понято и даже сформулировано. Все в норме, жизнь такая. Но порой, вот как сейчас, настигала апатия, и становилось муторно, жутковато, потому что каждый народившийся день, как голый птенец, начинал ворочаться и истошно пищать, требуя своего маленького смысла.
Забот захотел, сказал себе Коля, ишь ты! Деньги некому отдать. Ну что ж, подработай. Авось какая лапа и протянется…
На люди надо, суетливо подумал он, на люди. И побыстрей.
Среди людей было спокойно, как в трамвае: то попросят, то прикрикнут,
Коля пошел в библиотеку, сдал три тома Мамина-Сибиряка и взял три новых.
— Уже? — удивилась библиотекарша.
— Читать так читать, — сказал Коля и затеял с девушкой богатый фактами разговор о несчастной судьбе писателя-классика. Библиотекарша, с примечаниями не знакомая, слушала с уважением и интересом.
— У нас помещение временное, — сказала она, — в основной фонд открытого доступа нет, но если вы хотите…
— Вот спасибо! — с душой поблагодарил Коля. Подумал, что бы еще сказать приятного хорошему человеку, и добавил: — Для меня любой город начинается с библиотеки.
Девушка ему понравилась. И личико умненькое, и держится как надо — вежливо и без лишних улыбок. С такой и поговорить интересно. Хорошее знакомство…
Дома его ждала целая капелла: штук семь ребят Павликова возраста смирно сидели на койках. Коля поздоровался, и они дружно ответили. Он их понял с порога.
— Мероприятие какое? — спросил Коля.
— Да нет, так, — ответил Павлик и покраснел. — Коль, оладьи будешь?
— А компания? — возразил Коля.
— Мы уже, — за всех отозвался Павлик. Оладьи оказались неожиданно вкусные, и еще к ним прилагался абрикосовый джем.
— Твоя работа? — спросил он Павлика.
— Это Костя, — ответит тот, указав на рыженького пацана в мохнатом свитере.
— Талант! — оценил Коля.
Он ел, он пил чай, а ребятишки сидели молча в напряженных позах, будто ждали, что вот сейчас он поставит стакан, отодвинет блюдечко и тут же, без антракта, начнет поднимать взглядом спички.
Коля доел оладьи, последним огрызком добрал с блюдца последний джем и запил все это последним глотком чая. Со вкусом, как актер в фильме про аристократию, вытер губы носовым платком. Разочаровывать компанию было жаль… Но и записываться в иллюзионисты желания не имелось.
Тут же, на столе, Коля раскрыл четвертый том Мамина-Сибиряка и с удовольствием погрузился в примечания. Хороший раздел! Коротко и вся суть! Столько-то лет писал, столько то раз переписывал, там-то похвалили, там-то поругали…
Компания между тем скованно молчала. Краем глаза Коля поймал Павлика — вид у того был растерянный и виноватый.
— Что, мужики, — невинно спохватился Коля, — я, часом, не помешал?
— Да нет, что ты! — опять-таки за всех смущенно возмутился Павлик.
Рыженький создатель оладий вдруг прорезался:
— Коль, а вы кто по профессии?
— По профессии? — удивился Коля и посмотрел на рыжего. Тот молчал, будто губы склеились. Видно, интересовало его другое, но спросилось об этом.
— Значит,
Кто-то из ребят робко уточнил вопрос:
— Ну, по образованию. Вы кончали что-нибудь?
— А как же! — сказал Коля. — В наше время без науки никак нельзя. Образование у меня, братцы, вполне высшее. Но есть и среднее. Хотя я лично считаю, что главное — это самообразование. Если по самой сути, то человек сам себя и воспитывает, и образовывает. Диплом тебе дядя дает — вот он и лежит в комоде, если, конечно, есть комод. Но то, что ты сам у жизни зубами вырвал…
Коля со значением поднял палец.
— А кем вы до Ключа работали?
Это рыженький пришел в себя.
— Ребята, ну чего вы, ей-богу! — не выдержал Павлик. — Прямо допрос какой-то!
Коля заступился за компанию:
— А что? Для знакомства самый разговор. Потом и я спрошу.
Он сделал паузу для возражений, не дождался их и заговорил неторопливо:
— Вообще-то я в жизни кем только не работал. Чего-чего, а специальностей хватает, могу даже одолжить. — Он повернулся к рыженькому: — Тебя какие интересуют?
Тот неловко улыбнулся — не понял.
— Специальности — они ведь бывают разные, — пояснил Коля. — Вот, допустим, у меня: есть основные, но есть и смежные, а также побочные. Ну и, само собой, случайные. Между прочим, они всего интересней. Я, например, прокладчиком маршрутов был. За такую службу не то что деньги получать — самому платить не жалко.
Он дождался естественного вопроса и ответил словоохотливо:
— Прокладчик маршрутов — это специальность такая. Вот, допустим, строят турбазу. Тут тебе домики, столовка, душевые — ну и прочее, без чего не обойтись. Но ведь турист за что деньги платит? Ему ходить надо. А где? Чтобы не заблудиться, чтобы места интересные посмотреть, ну и палатки на ночь где-то поставить. Вот, значит, и идет специальный человек, этот самый маршрут пробивает.
— А еще кем работали?
— Ну вот, скажем…
Коля замялся — что бы вспомнить позабавней?
— Коль, а вообще ты много ездил?
Это Павлик его выручил. Коля сказал:
— Ездил я порядочно. По крайней мере, во всех пятнадцати союзных республиках побывал. Это я точно знаю, поскольку такую себе цель поставил.
— Здорово! — позавидовал рыженький. — А интересно вот так — ездить?
Вопрос был обычный, из тех, на которые ответ сам собой предполагается. А Коля медлил.
Потому медлил, что ребятишки вокруг сидели молодые, на подначку легкие и готовые без долгих размышлений, так, для интереса, на пробу, повернуть и переиначить судьбу. А ломать их судьбы он никоим образом не собирался. Скромней была задача, скромней и привычней: побаловаться разговором, ответить на все без изъятия вопросы и все же не пустить собеседников за тот барьер, за которым начинались тоска и боль. Да еще по возможности и не соврать при этом. Врут пускай дураки. А человек умный, он и чистой правдой мозги запудрит. Самый шик.