Поводок для пилигрима
Шрифт:
— И все таки твоя затея не гарантирует скорого успеха даже при хорошем стечении обстоятельств? произнесла Рона, испытывая меня взглядом. Подозреваю, она угадала подноготную моей задумки.
— Назовите любое действие которое сразу принесет плоды победы. Может обернемся в декаду, а может проторчим год и результат будет ноль. Мы как слепой в публичном доме, неизвестно куда судьба повернет. Или на девчонку или под мальчонку.
— И этому человеку доверим солнце нашей поэзии?! — фальшиво вздыхал
Препирательства закончились. Я победил! Сошлись на том, мы с бардом отправимся в город, остальные подождут до конца следующей декады здесь в Воесе. Если я или бард не объявимся или не подадим вестей, в город отправятся Эйжа и Маршалси и следом видия.
Когда жрицы удалились, Маршалси зашипел на меня.
— Вирхофф, я от вас такого не ожидал. Вы оставляете верного товарища на растерзание.
— Если кто и собирается вас терзать, то только прачка, — успокоил я его.
— Меня уморят! горевал над собственной участью капитан,
— В конце концов, я утешительно похлопал страдальца по плечу. Маршальский жезл не дают за пропитое и проёбанное. Заслуги должны быть существенные. Вы лучше почаще курсируйте вдоль рва перед крепостными стенами.
— Для чего?
— На случай, я картинно тяжело вздохнул, если меня понесут топить.
— Лично укажу место, где самая глубина, пообещал злопамятный Маршалси.
3
На следующий день, получив не плохие командировочные, я и Амадеус направились в Акхарам.
Город с вершины холма казался не всамделишным. Такие изображают на коробках детских конфет и шоколада, подписывая, Сказка". Реже иллюстрируют добрые истории про принцесс, коротающих молодые годы, в ожидании королевича на сивом мерине. Обычно приезжает мерин на скакуне королевской крови. Принцесса, от нежданного счастья, колет палец ржавой пружиной изношенного вибратора и впадает в кому от сепсиса крови. Заезжий принц, за полцарства, успешно излечивает хворь куннилингусом и все заканчивается хорошо.
Стены Акхарама, стоявшего у самой воды, сливались со своим отражением и казались неприступно высокими. Хотя и взаправду были достаточно высоки. Упомянутые башни торчали за крепостными зубцами, медноголовыми мухоморами. В прочем народу видней на мухоморы они походили или на что-то другое.
— В одно тысяча пятьсот втором году, князь Вирхофф с челядью, соизволил инкогнито прибыть на воды, вдохновенно произнес я, лицезря панораму города. И за что им такое счастье?
— Кому? — спросил Амадеус.
— Жителям Акхарама.
Спустились на узкую дамбу. Легкая рябь воды дразнилась бликами отраженного солнца.
Чинно-благородно уплатили пошлину. Взяли по божески. Рупь с души и трюндель с транспорта. В империи
От предвратной площади отходила улица. Широкая, в вывесках и почти безлюдная. От неё отвилок, тесный, сплошь заставленный несчетными вазами с цветами.
— Здорово! — возликовал бард. — Куда он ведет?
— Лишь бы не на Ваганьково, — произнес я. Цветы! Я что Армия Освободительница?
— Как пахнут! — продолжал восхищаться бард. Насыщенный терпким запахом цветов воздух кружил голову как хороший брют.
— Здравствуйте, — поздоровался он с симпатичной цветочницей. Та ответила ему легким поклоном. Золотистый локон, выскользнул из под чепца. Раскрученным серпантином, упал на открытое плечико. Не продавщица, а Анжелика маркиза ангелов. Я услышал, как у барда остановилось сердце.
"Конопушки Соль против локонов Златовласки," — засвидетельствовал я начало незримого поединка.
— Как вас звать донна, — спросил я у цветочницы.
— Флорина, — робко ответила девушка.
— Будь любезна, подай молодому человеку розы. На твой выбор. И подскажи как добраться до гостиницы.
Девушка протянула барду белые цветы. В контраст букету уши у Амадеуса пылали алым.
— Гостиница сразу как повернете налево.
— Хорошая гостиница? уточнил я, краем глаза наблюдая за бардом. Похоже амур использовал не стрелу, а кол от катапульты.
— Дон Марджони очень приличный человек, горячо заверила меня Флорина. Правда взгляд её в этот момент изучал Амадеуса.
— Благодарю, — ответил я и подал плату. За цветы, за подсказку и за золотистый локон.
— Милостивый дон, у меня не будет столько сдачи, взмолилась она.
— Оставь себе, выказал я обычную с чужими деньгами щедрость.
Поехали дальше. Амадеус оглядывался на каждом шаге лошади.
— Отпаивать не придется? — спросил я барда.
— Вы про что? не понял тот.
— Про кто… Тебя и Флорину.
— В моем сердце только Соль, подозрительно поспешно заявил бард.
— Я не про сердце, успокоил я его.
— Нет, — категорично ответил он, прижимая букет к груди.
— Нет так нет, согласился я, но тут же предупредил. Только не вздумай песню написать.
— Какую песню? не понял Амадеус. Но я шкурой чувствовал рифмует! Рифмует поганец!
— Про Белые розы. Уже написали.
— Жалко… Белые розы… Белые розы…
— Слушай меня, — пресек я творчество. — Твоя задача ненавязчиво, распустить слух, что твой сюзерен и дядя, то бишь я, болен на всю голову любовным недугом к одной прекрасной донне, которую увидел на ярмарке в Воесе.