Поворот
Шрифт:
Точных сроков завершения строительства чего угодно никто определить не мог, и большей частью вовсе не потому, что случались какие-то непредусмотренные форс-мажоры. Посевная двадцать второго года дала совершенно неожиданный эффект: так как в поля было выведено чуть больше двухсот тысяч разнообразных тракторов, то очень много крестьян просто «остались без работы» и они решили, что раз появилось свободное время, а «казна неплохо кормит» на различных стройках, то грех этим не воспользоваться. Желающих поработать на стройках вместо того, чтобы с завалинки глядеть, как в полях пашут землю трактора, оказалось неожиданно много — и тот же Эдуард Брониславович (предварительно осведомившись, сколько того же зерна он сможет получить из «закромов» в качестве платы на земляные
Причем основной упор в работе МПС делался на дороги как раз шоссейные: для железных дорог пока просто рельсов не хватало. Да, стали в России стали выплавлять гораздо больше, но для строительства новых городов, где большую часть домов ставили с центральным отоплением, требовалось очень много стальных труб, опять же арматуры для бетона нужно было очень много — и на рельсы просто металла не хватало. Настолько не хватало, что часть рельсов пришлось вообще за границей закупать — но избытка валюты в России тоже не было, так что такие закупки были не особенно и большими — а вот щебенку для шоссе можно было легко и просто самостоятельно изготовить, особенно при явном избытке рабочей силы. А так как большая часть этой «избыточной силы» все еще оплачивалась зерном…
Иван теперь в основном сосредоточился именно на дорогах. То есть в том числе и на дорогах (за исключением дорог железных, в строительстве которых он практически не разбирался), но вообще-то он «путями сообщения» любыми занимался. В том числе и воздушными путями: сразу в двух десятках городов под его руководством началось строительство аэродромов. А завод по серийному производству пассажирских самолетов уже прекрасно работал в Воронеже. То есть в самом Воронеже работал только сборочный завод, на котором самолеты собирались из частей, поставляемых с других заводов — а эти заводы были выстроены и запущены в других городах. Завод, на котором изготавливались авиамоторы, был выстроен в Ельце, в Задонске заработал завод, на котором делались разные авиаприборы… пять авиаприборов, включая почему-то устанавливаемые в кабине часы. Очень непростые убирающиеся шасси для самолетов делались в Усмани, а пропеллеры и редукторы к ним производились в Лисках. И даже кресла для пассажиров делались на совершенно новом заводе, выстроенном практически «в чистом поле» в тридцати километрах ниже по реке. Когда этот, последний, завод только начал строиться, Иван с некоторым недоумением поинтересовался у Андрея «какого хрена», но тогда на вопрос этот ответила Юмсун:
— Новый город, хотя бы и небольшой, в тех краях нам все равно нужен. Там же между Воронежем и Лисками приличных городов вообще нет, мужику, чтобы добраться до любого города и какой-то вопрос с госчиновниками решить, два дня требуется — так что мы будем строить просто новый районный центр. А раз город всяко строиться будет, то неплохо в нем и пролетариату занятие подыскать. Не для того, чтобы рабочие там корячились, а чтобы детей и подростков заинтересовать в обучении рабочим профессиям. Завод авиасидушек — это только начало, по мере роста городка мы туда еще какие-нибудь производства воткнем. Но с чего-то ведь надо начинать?
— Да уж, начинать — так с гиганта индустрии!
— Между прочим, авиакресла, по словам Линна — устройство очень непростое, там рабочие должны быть очень профессиональными. Вдобавок, ты же не думаешь, что мы ограничимся только сотней самолетов Архангельского на всю страну? А если такие же кресла, только не алюминиевые, а из стали, еще и в пригородные поезда ставить…
— Все, понял, вопросов больше нет. То есть есть один: а какие еще самолеты ожидаются? И где их мы делать будем?
— Сам Александр Александрович уже новый самолет проектирует, еще у Поликарпова какие-то вроде интересные предложения появились, молодые инженеры — ученики Жуковского — тоже что-то изобретают. А новые авиазаводы… они уже строятся. Для Поликарпова — в Симбирске, если я не путаю, под следующий самолет Архангельского принято решение в Костроме завод поставить.
— Это не самолеты, а убожества какие-то!
— Ну придумай сам самолет, ты же навигатор?
— Я именно навигатор, а не конструктор!
— Вот
— Это ты про Сикорского говоришь?
— Сикорский — жулик, а не авиаконструктор. Я говорю о Григоровиче и о Гаккеле.
— Про Гаккеля не слышал, а Григорович, если я правильно помню, летающую лодку выстроить старается.
Да, старается, но я его отправила на «Дукс» к Поликарпову чтобы он понял, как самолеты правильно конструировать надо. Поликарпов уже осознал пагубность идеи строить самолеты из палок и тряпок, и если Григорович это поймет, то работу продолжит, а нет — так нет, нам инженеры много где нужны. Тот же Гаккель, когда я ему объяснила, что он делал не так, занялся настоящей работой и уже подготовил для демонстрации Эдуарду Брониславовичу новенький локомотив с мотором Тринклера. То есть тепловоз изобрел — а хороший тепловоз нам куда как нужнее, чем плохой самолет.
— Это ты верно говоришь… но хорошие-то самолеты нам нужны!
— Ты сказал очень правильное слово: нам нужны именно хорошие самолеты. Наталия сейчас всех, кто впоследствии прославился как авиаконструктор, аккуратно пасет, помогает им выбрать верную дорогу… но мы вообще далеко не про всех знаем. В Петербурге под руководством преподавателя политехнического института Суханова студенты очень интересный самолетик придумали. Деревянно-тряпочный, но я уже выдала им задание на перерасчет конструкции под металл — так что у нас, похоже, не только у Жуковского авиаконструктора вылупляться будут. Но все это не очень-то и скоро ожидается, так что пока рассчитывай только на самолет Архангельского.
— А армии самолеты что, вообще не нужны?
— Как раз Николай Николаевич для армии самолеты и проектирует… и скоро уже их сроить начнут большими сериями. Но тебя это точно касаться не будет.
— Это почему?
— Потому что армию нужно кормить, поить, одевать-обувать, и, конечно, вооружать — а для этого нам нужна промышленность и мощное сельское хозяйство в первую очередь. И транспорт, чтобы все нужное вовремя попадало куда надо…
С сельским хозяйством в двадцать втором году стало вообще интересно: за прошлый год и в деревнях успели много всякого понастроить. В разных деревнях строили разное — а вот в поселках госхозов строились в первую очередь фермы для скотины и птицы. В особенности (и как раз первыми) строились птицефермы: когда имеется в доступных количествах тот же тетрациклин, то фермы можно строить уже большими, рассчитанными на тысячи кур. Как мясных кур, так и кур-несушек. А это были, вообще говоря, куры довольно разные: для получения яиц на эти фермы завозились леггорны, а на мясо разводили специальные гибриды, используя петухов корнуэльской породы и белых кур-плимутроков. Пока таких мясных цыплят выращивали не особо много: плимутроки сами потомство высиживали не особо усердно и приходилось использовать инкубаторы, которых тоже не хватало — но работа в этом направлении велась.
Еще было выстроено довольно много свинарников — но с ними проблема выявилась иного сорта: большинство крестьян свиней разводить… брезговали. Не так как мусульмане или иудеи: сожрать свинюшку все они было очень не против — но свинки в процессе роста обильно какали, и проделывали они это с особым цинизмом (и ароматом), а мужикам такой запах не нравился. Сильно не нравился, и пояснения по этому поводу Маша дала исчерпывающие:
— Биологически свиньи очень близки к человеку, и дерьмо у них почти по-человечески воняет. А всем млекопитающим запах собственного дерьма крайне неприятен — это специальная защитная реакция от паразитов… кстати, человек кучу паразитов может и от свиней тоже подхватить. Выход тут единственный: свинарники нужно делать легкомоющимися, чистоту в них постоянно поддерживать… и придумать что-то такое, что позволит интенсивность ароматов в свинарниках уменьшить.