Поворот
Шрифт:
— Вы знаете, президент Академии Наук все же считать умеет, арифметику со школьных лет точно не забыл. Нынешняя дорога столько, сколько груза потребуется, перевезти просто не сможет. Тут про завод в Керчи отдельно все расписано, там только доломита одного будет нужно чуть ли не три миллиона тонн, а еще угля… Да, и порты придется изрядно расширить, я там и это отдельно подсчитал.
— А в деньгах…
— А это вы уже с господином Второвым решайте. Если программу эту целиком исполнять, то нужно будет весьма немало, три миллиарда рублей… каждый год по три миллиарда. Примерно по три, а если часть нужного закупать по заграницам… то есть учитывая, что часть будет необходимо за границей закупить, к этим умам еще и в иностранных деньгах
— Да уж, размах у вас…
— Но я отдельно особо отметил: если начать постройки с проектов царских времен, то они уже через год окупаться начнут и немало средств на последующие стройки дать уже смогут. Да, господин Кржижановский прочил еще вам сказать, что он считает особо нужным постройку завода в Урюпинске: он спроектирован и вовсе небольшим, до десяти тысяч тонн в год — но с этим заводом производство генераторов электрических получится четь ли не вдвое против нынешнего выделывать.
— Это почему?
— Пусть он лучше вам это расскажет, я, боюсь, перевру многое. Но, думаю, в том числе и потому, что завод этот можно будет вообще до зимы выстроить и пустить…
Подобных встреч и разговоров у русского премьер-министра было очень много, чуть ли не каждый день кто-то, да приходил к Андрею с очередной «гениальной идеей». Впрочем, среди «идей» были и довольно полезные, а некоторые помогли получше разобраться в причинах свержения царя русскими капиталистами. Например, бессменный воронежский губернатор Ершов приехал с просьбой разрешить открыть в Воронеже учительский институт и институт уже политехнический.
— Это было бы неплохо, — прокомментировал Андрей просьбу Михаила Дмитриевича, — но боюсь… что вам для открытия институтов нужно?
— Разрешения вашего.
— А я имею в виду, сколько средств, материалов каких…
— Средства мы уже собрали… то есть соберем их сразу же, как разрешение получим. В губернии мы это уже обсудили, получается, что по подписке все необходимые деньги менее чем за месяц соберем: строительства-то нынче недорогие. Да и преподавателей… многие из стариков нынешних готовы таким делом заняться, а выплаты им окладов губерния осилит: сейчас с казенных лавок доход весьма приличный у нас имеется. Конечно, ежели казна в оплате преподавателей тоже участие примет…
— Безусловно примет, учителя России очень нужны, да и инженеры тоже. Но почему вы ко мне-то с этим вопросом приехали?
— Ну а как же без разрешения-то? Без разрешения дозволяется разве что народные школы учреждать…
Еще довольно часто к Андрею приходили просители-богатеи, которым срочно потребовалось вывести определенные денежные суммы за границу: ведь с запретом на вывоз денег и ценностей «красиво жить» на европейских курортах стало исключительно трудно. За два года лишь Зинаида Юсупова попросила разрешения «кое-что продать иностранцам» для иной цели: Феликс Феликсович, как и предсказывал господин Второв, завод свой довел практически до банкротства и ему срочно потребовались деньги на его «модернизацию». Понятно, что после этого визита у премьера появилась новая «группа недоброжелателей», но Андрей от этого вообще не расстроился. Тем более, что сама Зинаида Николаевна в число его недоброжелателей не вошла, так как Андрей просто предложил ей «все ненужное продать в казну» и деньги она получила (хотя и несколько меньше, чем хотела), а вот Феликс со товарищи очень обиделись на то, что купить какие-то импортные станки у них не вышло. Обиделись даже несмотря на то, что такие же станки отечественные им были предложены за заметно более низкую цену и его мать (деньги считать умеющая очень хорошо) сочла сделку в целом весьма выгодной — но Василий, например, был убежден, что «не только на станки они валюту хотели потратить».
Впрочем, таких просителей все же было не особенно и много, да и самые бредовые «технические идеи» от менее известных людей старались отсеивать уже в секретариате Совета
— Андрей Владимирович, я тут провел некоторые переговоры с господином Тодоровым, и он определенный интерес к нашему предложению проявил. Но при этом высказал мысль о том, что вхождение в предлагаемый валютный союз имеет смысл лишь при отмене госмонополии на внешнюю торговлю.
— О ее отмене не может быть и речи!
— Я ему примерно так и ответил, но он мысль свою пояснил тем, что Болгарии крайне интересно было бы в России закупить трактора. Своей-то промышленности там, почитай, и нет — а увеличить продуктивность сельского хозяйства без тракторов не получается. Закупать же трактора за океаном для Болгарии крайне невыгодно, просто потому, что денег у них на такие закупки нет.
— Он что, хочет у нас трактора бесплатно получить?
— Нет, но американцам, скажем, Болгарии на рынок предложить просто нечего, а в Россию они все же продать могут немало. То есть мы подумали, прикинули — и действительно им есть что нам предложить.
— А чем тогда ему мешает госмонополия?
— Ценами. Они думают, что наши товары, если им разрешить у нас торговать, покупать станут по безналичным ценам, а свои продавать по наличным потребительским.
— А морда у них не треснет?
— Вот я и пришел посоветоваться, что нам выгоднее: подключить Болгарию к нашей валютной системе или просто их игнорировать?
— Ну зачем же игнорировать? Надо подготовить наш прейскурант, пусть сами решают, хотят они с нами торговать или нет. У России в мире союзников немного, я имею в виду тех, кто всегда будет готов нам помочь независимо от того, насколько это будет выгодно. Это Монголия и Уряханский край — и вот им мы будем помогать даже если для нас такая помощь и в убыток будет. А со всеми прочими у нас только взаимовыгодное сотрудничество должно быть. То есть чтобы оно в первую очередь нам выгодным было, а насколько оно будет выгодным нашим торговым партнерам, это пусть они сами и решают.
— Господин Фиала помощь небольшую попросил, и я не уверен, что нам с этого выгода какая-то получится: он попросил ему как можно быстрее поставить тысячу тракторов с моторами Тринклера, в рассрочку на пять лет. Но лично я совершенно не уверен, что он кредит сей вообще вернуть намеревается, поскольку никаких обоснований возвратности он не прислал. Я, конечно, знаю, что господин Фиала для правительства нашего много всякого делал, но…
— Тысяча тракторов — это вообще мелочь. Для Святозара… Николай Александрович, я вам всех причин рассказывать не стану, но если Святозар будет просить помочь ему чем угодно в пределах миллионов десяти рублей… не вообще, а в одной просьбе, то вы ему сначала просимое выделите, а потом, при случае, и нас об этом извещайте. А если ему что-то большее потребуется… постарайтесь меня в таком случае известить немедленно. Даже посреди ночи постарайтесь.
— Хорошо… я понял. Господин Фиала… по всем его просьбам я постараюсь… Извините, я просто сразу не сообразил.
Однако больше всего Андрею докучали разнообразные «представители творческой элиты». Почему-то считающие, что раз они такие творческие, то государство обязано им давать много денег и вообще всячески холить и лелеять. Но всех таких «просителей» он просто перенаправлял к Еле (по ее просьбе) и старался о них вообще не думать. Изо всех сил старался, хотя это было весьма трудно: «творцы» все же большей частью не лично к нему ломились, а направляли «уважаемых представителей» — и вот с ними было уже сложнее. В конце концов Андрею все это надоело и он стал всерьез подумывать о том, что царь Петр вообще-то очень неплохие выражения ввел в обиход флотских офицеров и настала пора этот опыт и среди лиц сугубо гражданских распространить. И единственное, что не давало ему возможности этим заняться, была мысль о том, как к этому отнесется супруга.