Ужин молодых офицеров в Марокко: никто не спешил возвращаться в метрополию.
Акварель А. Розенберга. 2000-е гг.
Татуировка
начала прошлого века с девушкой
Самый распространенный сюжет татуировки легионера в XX веке.
Фото автора. 2009 г.
Со своим Вторым парашютным навеки связан татуировкой секретарь редакции «Белого кепи».
Фото автора. 2009 г.
С синим поясом-кушаком одному не справиться
Сапер-легионер: густая борода и кожаный фартук
Казармы остались, а вот Памятник павшим переехал во Францию.
Алжир. Сиди-Бель-Аббес. 1985 г.
В Обане тот же Памятник павшим, что и в Сиди-Бель-Аббесе, но спустя почти полвека. Больше переезжать некуда: за ним — Франция
.Фото автора. 2009 г.
«Отчий дом» в Алжире. Зал чести легиона в начале XX века. Этот интерьер сохранился только на фото
КПП легиона в Сиди-Бель-Аббесе в 1920 году
Агенты кайзера не теряли времени даром: агентство по дезертирству из легиона. Литография. 1909 г.
Удостоверение личности офицера Иностранного легиона:
Генерал Зиновий Пешков
Подполковник Амилахвари: короткая, но яркая жизнь…
Во Франции — лейтенант Хрещатицкий. Дома, в России — генерал…
Обань.
Старый город. Фото автора. 2009 г.
Башня с часами — главная достопримечательность Обаня. Фото автора. 2009 г.
Девушки в Обане скучают… пока легионеры гуляют в Марселе. Фото автора. 2009 г.
Улочка Обаня. Фото автора. 2009 г.
Дом офицеров в Обане: буржуазный дом в бывшей усадьбе теперь служит в армии. Фото автора. 2009 г.
Майор Морелль — отец семерых сыновей и главный редактор журнал «Белое кепи».
Фото автора. 2009 г.
Майор Дагийон на фоне символа Первого полка в Обане.
Фото автора. 2009 г.
Интерьер офицерского собрания: рояль на первом этаже, «попот» — на втором.
Фото автора. 2009 г.
Художник Евгений Пономарев.
В любой армии на творчество остается только личное время. Фото автора. 2009 г.
«Каре» легиона на деревенском кладбище в Полубье.
И после смерти легионеры остаются вместе, но отдельно от всех. Фото автора. 2009 г.
Пристрастие к выпивке не обошло и командный состав. В первую очередь унтер-офицеров. Им приходилось особенно тяжело: они были лучшими солдатами, повышенными из рядовых, но теперь им приходилось отвечать за таких, какими сами они были еще совсем недавно. Как можно спрашивать с других за то, в чем сам не свят? Им, разумеется, приходилось скрывать свое пристрастие, как от рядовых легионеров, так и от офицеров. Незавидная судьба. Как у женщины, одинаково любящей обоих — мужа и любовника — и мечущейся между ними. Кстати, тоже очень по-французски.
Офицеры Иностранного легиона всегда отличались от офицеров всех других подразделений Французской армии: они должны быть образцом для всех во всех отношениях. Это льстит самолюбию офицера, но этому нужно соответствовать, потому что нет большего позора, чем быть изгнанным из армии, а из легиона — особенно. Это пятно на всю жизнь, когда даже в гражданской жизни кто-нибудь да намекнет, сделав нужную мину на лице: «Вы же понимаете… у него же были проблемы в легионе… не стоит ему доверять».
Офицеры старались быть образцом — легионерам упрекнуть их было не в чем, за что они и платили им готовностью, без лишнего пафоса, грудью прикрыть своего командира в бою. Такие же отношения существуют и поныне.